‒ Или что? ‒ с вызовом смотрю в его глаза, несмотря на то, что внутри всё дрожит. ‒ Я не маленькая девочка, сама могу.
‒ В этом и проблема, Варя, ‒ глубокий голос обдаёт бархатом и одновременно льдом. ‒ Ты не маленькая девочка и мы с братом давно не мальчики. Здоровые мужики, которым закон не писан, которым плевать на повседневные детали. Мы берём от жизни всё. А ты, ‒ он поддел пальцем мой подбородок, ‒ незначительная, я бы даже сказал неприметная вещь. Но мы будем оберегать эту вещь, пока нас будут слушаться и исполнять приказы, если же нет, подсунем под кого-нибудь.
Его пальцы гладят подбородок, пробегаются по щеке и бандит, схватив меня за шею, притягивает к себе так близко, что я толком не вижу мужское лицо, оно расплывается перед глазами. Дыхание обдаёт мои губы, Глеб спокойно произносит:
‒ Всего два мужика, Варя. Согласись, это лучше, чем общаг в двести человек. Так что если у тебя здесь, ‒ вторая рука бандита ложиться на голову, ‒ есть мозг, ты будешь делать то, что тебе прикажут. А теперь принеси аптечку.
Он отпускает меня.
Я стою, смотрю на него и понимаю, что ненавижу его, его брата, но больше почему-то именно Глеба.
Ненависть отражается в моих глазах, страх сидит внутри. Гремучая смесь, и когда-нибудь она взорвётся, но пока есть силы, и живёт надежда, и пусть я сегодня не выиграла этот бой, на моей стороне всё равно наступит покой. Главное не растоптать себя полностью, не позволить им лишить меня личности. Не позволить…
Моргнула, увидев, как рот бандита расплывается в улыбке.
‒ Чего застыла, Варя?
Разворачиваюсь и иду.
В ванной нахожу аптечку, беру её, но в последний момент останавливаюсь возле двери, несколько секунд медлю, потом вдыхаю воздух и, прикрыв глаза, прислоняюсь лбом к холодному дверному пластику. Я пытаюсь успокоиться, дотрагиваюсь рукой до груди, стараюсь замедлить ритм бьющегося сердца.
Не помогает. Да и как будто моя ладонь может замедлить бешеный ритм. Слышу, как недалеко раздаются шаги.
‒ Долго там будешь торчать? ‒ кажется он не оставит меня сегодня в покое.
‒ Я иду, ‒ открываю дверь и вижу Глеба, замечаю, что он закатал рукава, что он пристально смотрит на меня, затем подходит ближе и берёт аптечку в руки, разворачивается, подходит к кровати и опускается на неё, раскладывая всё необходимое.
‒ Подойди, ‒ снова приказное, отчего у меня сердце бьётся чаще.
Подхожу, стараясь замедлить каждый шаг. У меня такое ощущение, словно я иду на каторгу, меня сейчас казнят под градом витающей в воздухе опасной атмосферы. Ноги отказываются шевелится, и я просто их волочу, а когда останавливаюсь рядом с Глебом, слышу:
‒ Повернись, ‒ строго бросает он.
Перед тем как отвернуться, отмечаю, как он берёт в руки спирт, ватный диск. Слышу, бандит шумит чем-то, по звуку понятно ‒ протирает руки.
‒ Терпи. Бабские слёзы не признаю и не советую действовать мне на нервы. Уяснила?
‒ Я и не собиралась ныть, ‒ отвечаю ему, а после стискиваю зубы, когда чувствую на коже большие тёплые, чуть влажные руки.
Не придаю значения, когда застёжка лифчика трещит, хотя кого я обманываю? Это ужасно раздражает и пугает. Почти не реагирую, когда его грубо стаскивают с меня. Стараюсь не придавать значения, когда по повреждённой коже профессионально орудуют необходимыми средствами для оказания помощи.
Я так и стою неподвижно всё то время, что Глеб тратит на меня. Больно, но не столь сильно и глубоко, как неизвестность, которая меня ожидает. Мои руки опущены по бокам, голова наклонена вперёд, спина прямая и только сердце выдаёт истинное настроение и положение дел. Оно бешено стучит: тук-тук, тук-тук. И у меня не галлюцинация, я слышу как оно колотится и это слышит бандит, потому что после того как он закончил и закрыл аптечку, быстро притягивает меня к себе, прижимается своей ладонью к месту, где находится сердце и низко рокочет:
‒ Страх, Варя, делает нас уязвимыми и в тоже время сильными, ‒ он поднимается и прижимается ко мне, моё сердце сейчас точно вырвется, учитывая много факторов, и первый из них ‒ меня гладят пальцами по небольшой впадинке. ‒ Ты не первая, кто оказывается в таком положение, но только от тебя зависит, что будет с тобой дальше. Следуй инструкциям, Варя и всё будет в шоколаде. Справишься с работой, будешь жить припеваючи, Дан не обидит тебя. Не справишься ‒ будет пиздец. Что же касается меня, я не загорелся в той мере, когда бы сорвало крышу. Так что живи, Пчёлка, ублажай моего брата, выполняй инструкцию и наслаждайся жизнью, пока она есть. А сейчас, ‒ Глеб разворачивает меня и, глядя в глаза продолжает говорить, ‒ идёшь в душ, моешься, потом ужинаешь. Ужин принесут сюда, и ложишься спать. Больничный тебе не предвидится, на руках носить никто не собирается, царапина на спине заживёт, а вот злой Дан с утра страшнее самого опасного в мире льва. Отдыхай, ‒ на этом он едко улыбается и неожиданно хватает меня за грудь, пальцы бандита скользят к соскам, а затем он их сжимает и тянет на себя, так что я упираюсь ладонями в его плечи. ‒ И последнее, девочка, не провоцируй меня. Спокойно ночи.