– Жаль, Пчёлка. Очень-очень жаль, но в этом случае вынужден тебе сообщить, что своим непослушанием ты принесёшь беду в дом. В дом, – он делает паузу, а затем угрожающе произносит, – своим друзьям. Как их там зовут, напомни…
– Ты не сделаешь этого, – дрожит мой голос, я сжимаю сильнее руки.
– Ну отчего же, – Даниил достаёт сотовый телефон из штанов, – могу это сделать прямо сейчас.
Он набирает номер и, приложив к уху трубку, сильнее сминает другой рукой моё плечо.
А я замираю от страха, прислушиваясь, но вскоре нет в этом необходимости – бандит включает громкую связь, держа сотовый на весу.
– Как там наши друзья поживают? – спрашивает он и делает шаг вперёд. Теперь мы совсем близко. Его рука движется вверх, пальцы касаются моего подбородка, потом губ, медленно обводя их.
– Как раз по поводу друзей я и хотел с тобой перетрясти, но решил ночью не тревожить, – отвечает незнакомый голос в телефоне.
– Воюют? – бандит наклоняет голову, сокращая между нами и так неприличное расстояние.
– Да.
– Пусть петушаться, – он всё ближе к моему лицу, а пальцы его всё так же исследуют губы.
– Понял, Диамант.
– Ты на месте? – я дрожу всем телом от давящей близости.
– Да, – сухой ответ незнакомца.
– Мне отдать приказ? – Даниил подносит телефон к своему рту, но задаёт вопрос мне.
Точно мне.
Я знаю.
Проглатываю огромный ком боли, застрявший в горле, и, не обращая внимания на то, что неизвестный что-то переспрашивает, тихо говорю:
– Нет, – скулы сводит от злости и безысходности.
– Нет, Хозяин, – обжигает меня потемневшим, практически чёрным взглядом бандит.
– Нет, – втягиваю в себя воздух и на выдохе произношу, – Хозяин.
– Ты такая умница, – он растягивает рот в улыбке, отключает телефон. А затем, потрепав меня по щеке, приказывает: – На колени.
Кажется, что мир уходит из-под ног. Я не просто опускаюсь, я падаю. Кожей ощущаю холодный кафельный пол. Пытаюсь опустить голову, но мой подбородок крепко удерживают, а проницательный властный взгляд затягивает в свой ад.
Демон.
Чёртов демон!
Я дышу через раз, чувствую, как кровь отхлынула от лица, как дрожат коленки, хочу отвести глаза, отвернуться.
От осознания того что произойдёт дальше – мутит, становится плохо. А бандит, будто бы наслаждаясь моей реакцией, не спешит. Упивается тем, что одержал победу надо мной.
– Хорошо, – наконец произносит он. – А теперь закрепим: я – приказываю, ты – исполняешь. Нет, – машет телефоном у меня перед лицом, – один звонок и твоим друзьям п#здец. Поняла?
– Да, Хозяин.
– Раз поняла, вставай.
Встать? А разве он не собрался меня…
То есть разве он…
Встаю. Ноги не хотят слушаться. Но всё равно я стою на месте и уже не смотрю в его глаза. Зато вижу боковым зрением, как Даниил дотягивается до раковины, там, на бортике лежит разбитая камера рядом со средствами гигиены. Он сгребает в руку пузырёк с блестящим наполнителем то ли геля, то ли крема, открывает его и выдавливает себе на ладонь полтюбика разу. А после начинает мазать мне шею. Плавно и мягко трёт плечи, тщательно растирает грудь, специально задевая затвердевшие соски, и умудряется пару раз ущипнуть их, наблюдая за моей реакцией.
Реакция есть!
Для моего тела приятная.
Для разума – нет.
Потому что действия не грубые, хотя я думала – будет наоборот.
Бандит будто бы специально работает мягко, останавливаясь в нужных местах.
И я не понимаю, почему?
Почему он ведёт себя именно так, почти нежно…
Гладит живот, водит ладонями по бокам, массирует кожу, обходит меня и натирает спину, ноги. Когда Даниил заканчивает, а комната наполняется запахом ванили, пронзая меня насквозь, Алмазов поворачивает моё обездвиженное тело и снова приказывает:
– Посмотри на себя в зеркало.
Беспрекословно исполняю то, о чём просит. Смотрю и ещё раз смотрю, силясь понять, чем меня намазали.
Светлая кожа заискрилась!
Она на самом деле искрится. Совсем мелкие вкрапления сияют как… как бриллианты!
А за спиной в этот момент удовлетворённо произносят:
– Теперь ты самая дорогая вещь в мире.
Самая дорогая вещь в мире?
Этой дорогой вещью пользуются и этой вещи приказывают.
Разве так поступают с дорогой вещью?
Изучаю своё отражение, как блистает кожа, каждый её участок. На солнце, наверное, она будет сильнее выделяться. Поднимаюсь выше. Шея, лицо, глаза. Глаза, в которых стоит шок.
Перевожу ненавистный взгляд на бандита. Он это видит и вкрадчиво спрашивает: