– Почему? – У Даниила сводит челюсть от злости. И мне кажется, что это не от того что я отказываюсь. Причина в том Бри и информации, которую озвучил. По поведению Дана видно, что он торопится.
Наверное, я сейчас скажу глупость. Самую ужасную глупость в мире, учитывая, где нахожусь, в каком котле варюсь уже вторую неделю и с кем. И что творила и творю.
– Я минеты по любви делаю.
Бред! Но моё «нет» всё равно ни к чему не приведёт. Зато вопрос слышу странный.
– Она есть?
– Кто? – не понимаю Даниила.
– Любовь есть? – подходит к двери, хватается за ручку.
– А как же без неё? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Без неё нормально. Загоняться не надо. Никто не убивает нервы.
– Без неё хреново. А знаете, что хреновее больше всего? – мой голос горько трещит. – Что за неё некому постоять. В конце концов, за меня некому постоять. И это убивает, парни.
Смотрю на Даниила, потом на Глеба, на их лица, которые ничего не выражают. Чёртовы непроницательные маски.
– Это убивает до такой степени, что ты отчаиваешься с каждым днём, с каждым часом всё больше. Вроде живёшь, ешь, спишь, в своём роде, – усмехаюсь, – работаешь. Подучаешь сексуальное удовольствие. А на душе, – бью себя по груди, – гадко. А вы – молодцы. Продолжайте в том же духе, – скидываю с себя руки Глеба, поднимаюсь. – Только вот, без неё ещё один человек не прожил. Любовь нужна каждому. И когда-нибудь вы это поймёте. И как бы это поздно не было.
Встаю рядом с Даниилом.
– Подожди несколько минут. Мне надо что-то приличное подобрать, чтобы ехать.
Пытаюсь протиснуться в дверь, но в неё упирается кулак.
– Сама поняла что сказала?
– А ты понимаешь, что делаешь? – гадко.
Он видит, что творится у меня в глазах, на скулах ходят желваки.
– Покормишь её? – спрашивает у своего брата.
– И не только, – рокот распространяется в кабинете.
– Встретимся на дороге.
– Как и всегда в этот день.
____________________________________________________
Я и Глеб остаёмся одни в квартире. Нет никаких поручений, подколов, любой другой ерунды. Он молчит. Я молчу и не пытаюсь завести разговор. Постепенно прихожу в себя после того что было в кабинете. Не знаю, что со мной бы было отвези меня Даниил в какой-то там клан. Живу на бочке, где полно пороху. Где неосторожное движение, зажжённая спичка и бум.
Всё это время я смотрю в окно. Дома я каждый день гуляла перед сном. А сейчас даже думать не хочется, когда представится такая возможность.
Но о чудо… Когда молчаливый ужин, накрытый Глебом подходит к концу, он спрашивает:
– Прогуляться хочешь? – забирает мою и свою посуду, относит к столу, через несколько быстрых движений складывает её в посудомоечную машину, ставит режим.
Машинка начинает бесшумно работать.
– Ты серьёзно? – наконец могу выдавить из себя слова и не верю тому, что слышу.
Да он шутит!
– Да, – поворачивается ко мне, упирается задницей в стол. Выпуклые вены на руках и прессе стесняют меня своим видом. Хочется сбежать куда-нибудь. – Сначала за приличными тряпками, потом можно в ресторан сходить, а ночью оторваться на гонках.
– Гонки? – интересуюсь я, а в голове хоровод мыслей. И самая первая – у меня появился призрачный шанс. Пусть он невесомый и скорей всего мне ничего не светит, но настроение поднимается на несколько градусов вверх.
– Мы называем это стрелкой, – он отталкивается руками от стола, медленно идёт ко мне.
Как лев, когда готовится к прыжку, чтобы повалить добычу на землю и сожрать её.
– Мы? – заторможено спрашиваю. – И много вас?
Не смотри на него так. Не смотри на него…Не показывай блеск отражающийся на лице.
Не смотри!
– Достаточно, – Глеб останавливается очень близко. Присаживается на корточки, кладёт руку на стол рядом с моей. Голова склоняется к левому плечу, глаза ярко сверкают.
– Что… что вы там делаете? – воды мне надо. Хочу пить. Стакан, может два, чтобы потушить огонь во рту. Губы сухие, провожу по ним языком.
Чего он на меня так пялится?
– Смотрим, а кто-то участвует, – бандит поднимает руку, касается моего подбородка, большим пальцем проводит по губам.
Сглатываю слюну. Как же хочется пить.
Очень.
По телу растекается дрожь.
– Воды? – на его губах подобие ухмылки.
– Если можно, – осмеливаюсь перехватить его запястье, что едва помещается в ладони. Кожа тёплая, венки бьются.
У меня тоже бьётся венка на шее. Дыхание резко учащается. Я снова облизываю губы.
Тёмные глаза с разными радужками сверкают. Точенный рот выдаёт оскал.