Почему мной?
Наверное потому что вместо того чтобы быть вежливой и протянуть его товарищу руку, я отступаю на шаг, оказываясь между двух братьев. С левой – Глеб, с правой – Даниил.
– Хм, – мычит Бри, убирает руку в карман брюк, – я думал просто слух, а оно вон чё оказывается.
И опять слухи, недосказанности, что из состояния сейчас упаду в обморок от такого количества пристального внимания, я превращусь просто во взрывоопасную бомбу. Возьму и взорвусь, потому что накопилось многое, потому что терплю многое, потому что надоело и потому что я, прежде всего женщина, а женщинам иногда можно побыть слабой, пожаловаться на жизнь, поплакать. Только мне некому плакаться в плечо, некому жаловаться и некому признаться что я…
А следом я вспоминаю, что мне сказал напоследок Глеб в машине, и про то, что какая я красивая, и про то, что я – хозяйка. И что нужно улыбаться.
Улыбаться?
Расслабиться?
Как это непросто, но внезапно твёрдая ладонь на моей спине, а затем ещё одна и это при том что они с разных сторон и я… я, а чёрт! Я улыбнулась. Бри улыбнулась, а он скривился:
– Занятный оскал, – выдавливает из себя.
– Секунду назад ты говорил, какая красотка. Разве у красоток может быть оскал? – передразнивает его Дан. В голосе хрипотца, его горячая ладонь плавит мою спину.
Блин!
Нет, не так.
Трижды блин! А потом ступор и моя улыбка слетает с лица.
– У красивых с#к может быть всё, и ты не хуже меня знаешь, Диамант, – белеет от злости Бри и смотрит в сторону. В паре шагов от нас мужчины, молоденькие девчонки в коротких топиках вешаются им на шею, а уже за ними, и как раньше я не заметила, Лиза. Хоть она и стоит спиной, но её осанку и причёску я быстро узнаю.
– Не знаешь, когда покажет зубы. Да, Лиз, я ведь прав? – гаркает всё тот же Бри, мужики мигом расступаются, а хозяйка салона вздрагивает.
И когда он вновь зовёт её, тогда Лиза оборачивается, опускает голову и быстро подходит к нам.
– Ну что же ты, моя киска, – у меня от холодного тона волосы на затылке шевелятся.
Лиза же стойко выдерживает всё: руку, которая сжимает её идеальную укладку на голове, лицо, которое беспощадно приподнимают, грубый поцелуй в губы, сопровождающийся болезненным захватом подбородка, глаза, в них плещется страх. Но самое главное… самое главное я не заметила, а по идее должна была. Красное пятно на щеке как от удара.
Я вижу это, и во мне просыпается злоба, обида за ту, что сегодня делала мне причёску в салоне. Я не знаю, что сделала Лиза, и мне в принципе не нужно это знать. В любом случае она не заслужила, чтобы с ней так обращались.
Напрягаю спину.
Что на меня находит? Наверное, тот самый врач, который смотрит на красные кружева наверняка дорого платья, в глубокое декольте, где есть совсем свежая царапина, которая медленно кровоточит. Кажется, я могу сказать, как получена она. Рана неглубокая, неровная, и я прекрасно вижу, что на коже имеются несколько рубцов, как раз так похожие на кольцо Бри. Оно с шипами.
Тип замечает, что заметила я, и примерзко улыбается.
А я не могу спокойно смотреть. Во мне сейчас борется врач. Не хирург, а тот, кто давал когда-то клятву. Тот, кто неважно где, в подъезде, в переулке, в магазине и просто на улице не мог пройти мимо тех, кто нуждался в помощи. В моей помощи. И Лиза не просила меня помочь ей, но и смотреть спокойно у меня не получалось. А в последствие раз мне дали разрешение, то я…
– Отойди от неё. Три шага назад, – вырывается грубо у меня.
– Чё? – у Бри становится зверское выражение на лице.
Это не как у Глеба и Дана. Это хуже и страшнее. Может быть, я бы и отступила, но мою спину уверенно погладили слева, потом погладили справа. Да ядовито заметили:
– Варя сегодня хозяйка, – не смотрела на Глеба, но кожей ощутила, что он показал внушительный оскал.
– Ммм, – а вот Дан промычал, – как интересно, – и тихо шлёпнул меня по одному месту.
Зато Бри было не до мычаний и не до оскала, он недовольно уточнил:
– Хозяйка, – едко ухмыльнулся. Отступил положенные три шага, после вовсе поклонился, я – офигела, а затем: – Подставляешь ведь, Глеб.
– Скорее предупреждаю, что не стоит переходить мне дорогу. Я на своей стороне.