– Иду! – орет подруга.
Женька появляется на кухне и тут же начинает орудовать половником в кастрюле.
– Это конечно не пироги и не грибной суп, – она хочет разрядить обстановку, – а всего лишь картошка с соусом, но тоже ничего.
Хозяйка квартиры быстро собирает на стол ужин, подает вилки, маленькое блюдце с нарезанной петрушкой и укропом, мытые помидоры и огруцы. Отходит к плите, ставит чайник.
– Кому кофе? – вежливо интересуется.
– Мне, – хором отвечаем с Олегом и косимся на Женьку, ожидая, что она будет снова ворчать.
Что я, что ее муж, оба любим кофе. Можем даже созвониться на неделе и посетить одну неплохую забегаловку, где варят очень достойный и вкусный напиток. А Женя наоборот любительница душистого чая и нередко нас ругает, что безжалостно сажаем сердце.
Ругает…
Теперь больше не будет костить на каждом шагу.
Отвратительное настроение превращается в кислый застой. Я на автомате тыкаю вилкой в картошку и понимаю, что все. В последний раз я нахожусь у друзей дома. В последний раз сижу на кухне, на скрипучем стуле и за маленьким с оранжевой скатертью столом.
Мой взгляд начинает метаться по кухне. Обычный беленый потолок, деревянный, коричневый пол, обои с пальмами и кухонный гарнитур. Пусть дешево и нет той частицы дизайнерства, но здесь всегда есть тепло и свет, на который хочется лететь.
Какой-то цветок стоит в углу возле холодильника, на подоконнике давно засохший кактус. Олег, что с аппетитом поедает Женькину картошку и лучшая подруга насыпает в две чашки растворимый кофе.
– Жек, хорош! – я произношу вроде спокойно, а у самой, как сказал Олег, труха... И я не могу ее подобрать. Теперь она не от страха, а оттого что у меня не получается проститься с друзьями. Я не могу! Я не хочу.
Море, песок, курортный край всю жизнь были моим домом. А эти люди, что сидят рядом – моей семьей, которая сегодня приехала и забрала меня в опасную минуту моей жизни. Привезла сюда, успокоила и решила проблему.
– Да нормально все! – подруга бьет пальцами по кольцу, пытается этим рассмешить меня.
Ничего не выходит. Я становлюсь мрачнее и задаю мучивший последние два часа вопрос:
– Какова вероятность, что меня найдут эти бандиты?
Олег на секунду отрывается от тарелки, пожимает плечами и снова утыкается в нее.
– Варь, – он не смотрит на меня, нет ничего хуже, когда человек говорит мимо, – мы сделаем все для того, чтобы они не успели тебя найти. Сейчас у них в офисе облава. И мы снова, как всегда ничего, не найдем, но этого времени вполне хватит, чтобы ты покинула страну.
– Хорошо, – отзываюсь я, хотя на самом деле нет ничего хорошего. Мне по-прежнему кажется, что стоит только выйти на улицу, как эти бандиты схватят меня, и я даже не представляю, что они будут делать.
Аппетит не проявляется. Я ковыряюсь в тарелке и делаю вид, что ем. Подруга ругается, но ее нервы тоже сдают. Когда с ужином покончено, я стою на пороге маленькой квартиры, держу в руках сумку с немногочисленными вещами, которые мне собрала Женька. У нас практически одинаковая комплекция, так что будет первое время что носить. А там если получится пересечь спокойно границу, устроюсь в какой-нибудь больнице. Главное – долететь.
Олег дает последние инструкции:
– Телефон остается здесь, – как только друзья забрали меня с того проулка, Лиментьев сразу взял телефон и выкинул симку. – Запись с диктофона перекинута на жесткий диск и будет храниться до лучших времен. Вадима мы отыщем, не переживай. Эта сука ответит по полной. Как прилетишь, купи дешевый телефон, отзвони нам и выброси его в мусорное ведро. И, – опер хмуро смотрит сначала на меня, а потом на Женю, – хватит топтаться на пороге, девочки. Давайте прощайтесь, время поджимает.
Я гляжу на Женьку. На мою Жеку, с которой и радости, и в горе, и в медные, прохудившиеся трубы, с кольцом в носу, отличного и самое главное доброго, человечного врача. Родная, как сестра. Самая близкая, самая лучшая. Она расплакалась и бросилась обниматься. Я тоже. Слезы навернулись на глазах и застыли там, так и не упав.
– Ну, все хватит, – Олег стал разнимать нас, но мы вцепились друг в друга и не хотели расставаться, ведь каждый из нас понимал, что возможно мы не увидимся больше никогда.
––––––––––––––––––––––––––
Я в самолете. Комфортабельные кресла, улыбающиеся стюардессы, люди рассаживаются по местам. Кто-то еще до сих пор стоит и укладывает небольшие чемоданчики наверх, в багажный отсек.