Казалось бы что такого? И отчего Олег считает, что Алмазовы бандиты?
«Нелегальный бизнес, Варюш, – ответил мне тогда опер, как только я просмотрела личные дела братьев. – Они воры. Профессиональные, безжалостные воры, связанные с черным рынком и криминалом. А еще они хозяева судеб. Хочешь всю жизнь быть отбросом? Так давай я им позвоню, приедут, заберут тебя. Но неизвестно, сколько ты протянешь и кем будешь для них. Хотя, – он внимательно осмотрел меня, – такую красивую девчонку только по одному назначению используют».
Поняла Олега сразу, без лишних объяснений. Шлюху сделают. Извратят, а потом когда наиграются – выбросят. И это будет лучшим вариантом, чем кануть без вести. Но не для меня. Не готова с этим мириться и, поэтому я смотрю сейчас в глаза чужака, прокручивая план побега.
– О чем же ты думаешь, Пчелка? – на губах жесткая усмешка, а взгляд колючий.
Стоит ответить. Приказ есть приказ. Вопрос… надо дать ответ. Игнор может закончиться для меня болью. А мне еще бежать.
Бежать, но как?
Может, попробовать перед посадкой отойти куда-нибудь? Нет. Этот вариант отметаю сразу в сторону. Куда я отойду? Стюардесса заставит вернуться на место, а бандит точно тогда не спустит глаз.
Может, когда приземлимся? Опередить его, убежать вперед и там, покинув самолет, спрятаться. Придется пожертвовать вторым билетом на другой рейс, но это намного лучше, чем быть для них домашней рабыней-шлюхой.
Возвращаюсь к темным глазам уже осмыслено и медленно произношу:
– О том… Я думаю, о том, что не понимаю, зачем я вам нужна.
Алмазов усмехается. Наконец, отрывается от меня и разваливается в кресле.
– Твой муж должен нам пятьсот тысяч.
Знаю. Об этом мне рассказал Олег, а ему – его сослуживцы. Оперативно и быстро.
– Я тут причем? – хоть мне и страшно, но знать правду необходимо.
– Долг будешь отрабатывать, – спокойно говорит он, так, как будто это в пределах нормы. – Обслуживать нас. Инструкции получишь по прилету.
– Я человек, а не рабыня, – во мне вскипает гнев.
Как так? Человека окунуть в дерьмо, которое он не заслужил.
Я не заслужила, чтобы со мной обращались подобным образом!
– Мне плевать, – жестко бросает он. – Теперь ты наша собственность. Скажем «сидеть», будешь сидеть. Скажем «стоять с поднятой ногой» – будешь стоять. Я не виноват в том, что твой муж гандон. Он предложил товар, мы посмотрели. Мне понравилось. Так что прилетим, уладим пару нюансов и добро пожаловать в рабство.
– Но так нельзя! – выкрикиваю я. Руки опять леденеют, а по позвоночнику бегут неприятные мурашки.
Наверное, люди, кто сидит рядом слышат, но мне все равно. Моя свобода важней.
– Слушай, – бандит грубо прерывает меня, – я не намерен терпеть рядом с собой телку, которая не понимает. Ты спросила, я ответил. А теперь закрой свой ротик, – он убивающее смотрит на меня, – иначе тебе будет пиздец, Пчелка.
Несколько секунд смотрю в его глаза, а затем отворачиваюсь, сжимаю ледяными пальцами кожанку. В Сиэтле в это время прохладно, поэтому пришлось надеть теплые вещи. На борту тоже холодно. А возможно это меня морозит от стягивающего, неприятного чувства страха.
Молчу и проклинаю все на свете. Вадима, Азмазова, то кафе. Себя, что не усмотрела. Я так была поглощена своей работой, что не замечала вокруг ничего. Если бы я только чуточку видела стороны… Но пациенты мне были дороже.
– Дамы и господа, – слышу, как стюардесса приветствуют пассажиров, – на борту вы можете…
Стандартная форма, инструктаж, вежливая улыбка, торжественная речь и наглядный пример, что делать при взлете и посадке.
Я толком не слушаю девушку, полностью поглощена переживаниями.
Не сразу мне удается распознать чужие руки на бедрах. Фокусирую взгляд и вижу Алмазова. Он стоит напротив. Мои колени тесно прижимаются к его ногам.
– Ты глухая? – недовольно рокочет он. – Для кого та девка кидает изыски? – спрашивает грубо.
Мне отвечать или не стоит? Возможно, это был риторический вопрос. Я не понимаю, но продолжаю смотреть на него. Страшно. И не понятно как реагировать.
Алмазов двигает свое лицо ближе. Усмехается, своей пугающей улыбкой и неожиданно его пальцы грубо сдавливают мои бедра, а затем он резко и бесцеремонно разводит их. Протискивается между моих ног, выпрямляется. Руки обхватывают мою голову и приподнимают ее.
Я вздрагиваю, пытаюсь стряхнуть, но такая тяжесть мне не по зубам, особенно когда чувствую мужское колено, и как оно придавливает меня к креслу. Становится больно, что он сминает меня под собой.