– Не дергайся! – властный приказ и я подчиняюсь, потому что невыносимо терпеть боль, перемешанную со страхом. – Смотри мне в глаза.
Я раздавлена. Это жутко, противно и бесит.
Черные глаза наполнены силой, властью. Они отдают молчаливый приказ.
Что? Неужели я поняла, о чем он?
Этот бандит только что мне приказал прижаться к нему. А если учитывать его рост и то, что я сижу, прижмусь я к нему в районе…
Нет уж!
Не стану!
Нет! Нет! И еще раз нет!
Для меня нет. Для него… Для его силы и власти…
Он просто насильно вжимает меня в себя.
Утыкаюсь ему носом в пах. В кожаные брюки и член под ними. Стоячий, блин, член! Огромный, твердый, как камень член.
– Тот купальник на тебе, – Алмазов хрипло шепчет в волосы, а мне нечем дышать, цепляюсь за его ноги, раздираю их, но стальные мышцы переносят все, – бесподобен.
Рву пальцами его штаны и жалею, что ногти всегда короткие, – издержка профессии.
Мне нечем дышать! Я прижата с такой силой, что не вырваться. Пальцы сжимаются. Стучу кулаками по его бедрам.
– Отпустить? – интересуется он. – А что мне за это будет?
Ничего тебе не будет, козел! Хочется выкрикнуть и назвать бандита ублюдком. Выплюнуть ему это в лицо.
– Давай начнем с этого, – предлагает он, дает мне немного воздуха, а затем управляет моей головой.
Мой нос поднимается вверх до основания головки и медленно опускается вниз, где бьются яйца.
Манипулирование. Я как будто кукла, а он – кукловод.
– Вот так, Пчелка. Запоминай, как я пахну. Потому что когда созреет мой брат, тебе это пригодится.
Надеюсь, что нет. Горячую карамель пусть кто-нибудь другой нюхает.
Терплю. Чувствую, как бьется его пах. Стискиваю зубы, но вдруг мелькает идея, что хуже уже не будет. Не убьет же он меня, в самом деле, здесь.
Когда нос снова у головки я открываю рот и кусаю член через кожаную ткань. Силы не рассчитаны. Пытаюсь сделать по максимум, чтобы эта сволочь прекратила.
Он гневно рычит, хватает меня за пучок волос и запрокидывает голову.
– Сука! – рука замахивается. Зажмуриваю глаза, ожидая, что прилетит взрывная боль, но слышу злой смех. – Не бью сучек. Потом расплатишься натурой, если все пройдет успешно.
Пройдет успешно? Ах, ну да. Он же щепетилен в этих делах.
Бандит отодвигается, грубо застегивает на мне ремень безопасности. Садится в соседнее кресло.
Я отворачиваюсь от него, и слезы тут же брызгают из глаз. Беззвучный плач. Мое тело трясется.
– У вас все в порядке? – интересуется стюардесса. Возможно, она заметила, что у нас тут происходило.
И как же мне стыдно. И хочется кричать в голос. Меня унизили только что. Растоптали и хотели ударить.
– У нас все великолепно. Жена переживает, первый раз летит на самолете, сами понимаете, – спокойно, будто и не было ничего, отвечает Алмазов.
– Да, конечно. Если вам что-то понадобиться, нажмете на эту кнопочку.
Девушка уходит.
А вот я остаюсь здесь. С ним. С этим подонком.
Славу Богу, что он меня больше не трогает. Я сижу, смотрю на облака, глотаю слезы. Сколько проходит времени? Не слежу. Не поворачиваюсь.
Пару раз к нам подходят, спрашивают, хотим ли мы перекусить. Может быть что-то выпить, но Алмазов отказывается. А я просто не хочу. Кусок в горло не полезет. Сижу, не двигаюсь.
Когда чувства не так обострены, лицо от слез приходит в норму, я решаюсь сказать:
– Мне нужно в туалет.
– Две минуты, Пчелка, – расслабленно произносит Алмазов и подбирает ноги.
Быстро прохожу мимо него и чуть ли не мчусь в туалет.
Очереди нет.
Залетаю в кабинку, закрываюсь на замок. Щелчок и, кажется, что я в безопасности. До поры, до времени, пока кому-то не приспичит заглянуть сюда. Вероятность большая, учитывая, что лететь еще долго.
Подхожу к раковине, включаю кран. Вода теплая, но она мне не нужна. А вот ледяная, чтобы прийти в себя очень. Поворачиваю рычажок, жду, когда смогу помыть руки.
Над раковиной висит небольшое зеркало, смотрю в него, на свое отражение. Бледная, под глазами видно усталость, пучок на голове растрепался. Распускаю волосы, они падают на плечи, Резинку убираю в карман свободных джинс, после массирую голову.
Что мне делать? Рассматриваю себя и грустно улыбаюсь.
Влипла, Варя. Влипла.
И во всем виноват муж. Я виню его, но так же понимаю, что моя доля тоже присутствует. Нужно было с ним поговорить. Нужно было больше внимания уделить Вадиму, а не своей работе. И тогда, может, я заметила, оценила обстановку и мы решили бы эту проблему. Наверное.