Она бесцельно подошла к мотыге, взяла ее за металлические рукоятки и в безнадежном отчаянии ударила деревянным лезвием о стену. Снова посыпались щепки, и вековечная пыль упала на пол, но выхода не образовалось. Опять ничего не вышло.
Человечество и ее товарищи-роботы, должно быть, давным-давно канули в вечность, не оставив ей ни надежды на освобождение, ни нужды в этой свободе, даже если она достижима.
Когда-то она планировала, воспользовавшись своим великолепным знанием психологии, возвратить человеку его наследство, но теперь покрытый ворохом записей стол служил всего лишь насмешкой. Она усталой рукой смахнула с него листы и замерла, подобно металлической статуе на усыпанной снегом земле.
Внезапно ее приемные устройства уловили едва заметный, слабый, туманный сигнал, проникший снаружи — сквозь металлическую арматуру и бетон бункера.
Она вскочила и, сконцентрировав всю свою энергию, послала ответный вызов, но отклика не получила.
Между тем сигналы становились все сильнее, оставаясь в то же время чуждыми ей: в них так и не появился отклик на ее призыв. Ее не слышали… или не слушали.
Неожиданно в сумбуре радиоволн выявился некий порядок, безмерно увеличивший мощь излучения, и тогда мысли другого робота стали понятны ей мысли, лишенные рациональности, укрытые мраком безумия.
Но едва только она осознала этот невероятный факт, сигналы стали ослабевать и постепенно затихли вдали, оставив ее вновь в замкнутом пространстве бункера, без всякой надежды выбраться из многовековой тюрьмы.
С диким воплем она швырнула киркомотыгу, и та, ударившись о стену, отскочила, вызвав под куполом гулкое эхо.
Глаза женщины-робота отметили, что от случайного соприкосновения с металлом от стены откололся кусочек бетона, и тогда она ухватила кирку за деревянное утолщение, которое прежде считала рабочим лезвием. Включив энергию на полную мощность, она принялась сильными ударами маленьких рук крушить киркомотыгой бетонную стену, откидывая ногами посыпавшиеся каскадом камни.
За этой быстро разрушающейся стеной ее ждала не только свобода, но и безумие. Она поняла это по той картине, которую раскрыл ей больной мозг робота. И в самом деле, разве может существовать разумная жизнь в мире, который способен разрушить механический интеллект? Тем не менее она вновь яростно набросилась на массивную стену.
На смену грозовой ночи пришло лучезарное утро, и солнце, сиявшее теперь над пропитанным влагой лесом, осветило робота-мужчину, неутомимо шагавшего по берегу ручья вслед за его журчащими струями.
Несмотря на тяжелую ношу, он стремительно двигался вперед и, попадая на свободные от бурелома участки, еще больше убыстрял ход: уж слишком много времени затратил он на призрачные обманы этой недружелюбной земли.
В том месте, где ручей впадал в небольшую речку, он остановился и, развязав свою неуклюжую поклажу, разобрал ее на части. Прошло всего несколько минут, а он уже опустил на воду собранную бериллиевую лодку и забрался в нее. Маленький генератор от электронного микроскопа мягко замурлыкал, и из-под лодки вырвалась струя воды.
Собранный роботом двигатель, несмотря на кажущуюся примитивность, оказался весьма действенным агрегатом.
Прошло несколько часов. Солнце уже клонилось к закату. Речка тем временем становилась все шире, и вместе с увеличением ее полноводности росли и его надежды.
Однако он чувствовал, что до появления Эдема еще далеко. Внезапно он разглядел на берегу нечто совершенно чуждое окружающему ландшафту и направил лодку к заинтересовавшему его месту. Вытащив суденышко на пляж, он поднялся по песчаному склону и увидел перед собой огромную яму, глубиной больше сотни футов и не менее четверти мили в диаметре. По краям гигантской впадины громоздились руины, несомненно, искусственного происхождения: там и тут беспорядочно торчали изогнутые колонны, окруженные грудами камня и искореженными до неузнаваемости конструкциями. Неподалеку от себя он заметил покосившийся столб, на котором каким-то чудом удержалась ржавая табличка с едва различимыми знаками. Он соскреб ржавчину, и тогда проступили слова: «Добро пожаловать в Хоганвилл. Нас 1876».
Смысл слов остался для него неясным, но сами руины заворожили его. Он увидел в них еще одно проявление сатанинского юмора: только этот подлый враг мог создать подобное безобразие.
Покачав головой, робот вернулся к лодке, чтобы продолжить путь, пока еще не стемнело.
Вскоре на берегу вновь показались руины. На этот раз они занимали гораздо большее пространство, но из-за почти полного разрушения стали едва различимыми: лес почти полностью поглотил их. Продолжая и ночью следовать за извивами реки, он еще не раз замечал в свете звезд большие и малые ямы с иззубренными краями, но, отказавшись от попыток разгадать их тайну, лишь равнодушно фиксировал появление все новых и новых развалин. В конце концов, это его не касалось.
С наступлением утра река стала широкой и могучей, предвещая скорое окончание путешествия. Вскоре его обонятельные рецепторы ощутили солоноватый запах океана.
Он радостно вскрикнул и стал пристально всматриваться в берег, чтобы отыскать какую-нибудь возвышенность, пригодную для наблюдательного пункта.
В некотором отдалении над равниной возвышался невысокий холм, увенчанный круглой шапкой растений, и робот направил нос лодки прямо к нему. Когда металлическое днище суденышка заскрежетало по гальке, он выскочил на берег, вытащил лодку из воды и пошел вверх, к куполообразной вершине, заросшей диким виноградом.
Отсюда прекрасно просматривалась вся нижняя часть реки — вплоть до моря, раскинувшего свои воды милях в тридцати от холма. Окружающая местность казалось приятной и уютной: нетрудно было вообразить, что именно здесь и находится Эдем.
Только теперь он заметил, что вершина холма не составляет с ним единого целого: она оказалась из того же серо-зеленого бетона, что и стены пещеры, из которой он пробился, словно цыпленок из яйца.
Он разглядел нечто подобное и здесь: будто из яйца никто не пробился, но уже проклюнулся, о чем свидетельствовали трещинки на гладкой поверхности возле его ног. Очистив от винограда поверхность купола, он заметил какую-то металлическую пластинку, прежде скрытую корнями растений. Что ж, если Ева томится там, внутри, и не может сама пробить скорлупу, сгодится и этот инструмент.
Он протянул руку, чтобы выломать пластинку, и заметил выбитые на ней слова:
«Тебе, кто смог пережить эту бойню, я, Симон Эймс, вручаю все, хранящееся здесь. Сюда не так-то просто войти, но не стоит полагать, что наследство можно получить без труда. Проложи дорогу силой, возьми то, что внутри, используй его! Тому, кто нуждается в этом и будет работать ради этого, я оставил все знания, которые…»
Знания! Знания, запрещенные Господом!
Так вот какую ловушку соорудил Сатана, чтобы он не смог встретиться с Богом! Несомненно, это то, что скрывалось под символом «Древо Познания», но в облике спрятанного в землю фальшивого яйца. И ведь он едва не попался! Еще несколько минут…
Он отдернул руку от пластинки, чувствуя, однако, что уверенность его лишь окрепла. Пусть это то самое Древо!
Это означало лишь то, что он действительно находился в Эдеме, и теперь, предупрежденный знамением Господа, он больше не опасался козней Сатаны — ни живого, ни мертвого.