Перехожу теперь къ положенію политическихъ ссыльныхъ въ Сибири. Конечно, я не беру на себя смѣлости рассказать на этихъ страницахъ исторію политической ссылки, начиная съ 1607 г., когда одинъ изъ родоначальниковъ нынѣ царствующей династіи, Василій Никитичъ Романовъ, явился первымъ изъ безконечнаго ряда слѣдовавшихъ за нимъ политическихъ ссыльныхъ, закончивъ свою жизнь въ подпольной тюрьмѣ въ Нырдобѣ, въ цѣпяхъ, вѣсившихъ 64 фунта. Я не буду останавливаться на трагической исторіи Барскихъ конфедератовъ, прибывшихъ въ Сибирь съ отрѣзанными носами и ушами и, какъ говоритъ преданіе, спущенныхъ со ската Тобольскаго Кремля, привязанными къ бревнамъ; я не буду распространяться о преступленіяхъ безумца Трескина и исправника Лоскутова; я упомяну лишь мелькомъ объ экзекуціи 7 марта 1837 г., когда поляки Шокальскій, Сѣрочинскій и четверо другихъ умерли подъ ударами, шпицрутеновъ; я не буду описывать страданій декабристовъ и политическихъ ссыльныхъ первыхъ годовъ царствованія Александра II; я не буду перечислять здѣсь имена всѣхъ нашихъ поэтовъ и публицистовъ, начиная отъ временъ Радищева и кончая Одоевскимъ и позднѣе Чернышевскимъ и Михайловымъ. Я ограничусь теперь лишь изображеніемъ положенія политическихъ ссыльныхъ, находившихся въ Сибири въ 1883 году.
Кара служитъ мѣстомъ заключенія для политическихъ, приговоренныхъ къ каторгѣ, и осенью 1882 г. ихъ было тамъ 150 мужчинъ и женщинъ. Послѣ пребыванія отъ двухъ до четырехъ лѣтъ подъ слѣдствіемъ въ Петропавловской крѣпости, въ знаменитомъ Литовскомъ Замкѣ, въ Петербургскомъ домѣ предварительнаго заключенія и въ провинціальныхъ тюрьмахъ, они были посажены, послѣ суда, въ Харьковскую центральную тюрьму, въ которой содержались отъ трехъ до пяти лѣтъ, опять въ одиночномъ заключеніи, лишенные возможности заниматься какой-либо физической или умственной работой. Вслѣдъ за тѣмъ ихъ перевели на нѣсколько мѣсяцевъ въ Мценскую пересыльную тюрьму, гдѣ съ ними обращались гораздо лучше, и, наконецъ, отправили въ Забайкалье. Большинство изъ нихъ совершили путешествіе на Кару при тѣхъ условіяхъ, которыя я описывалъ раньше, — за Томскомъ имъ пришлось идти пѣшкомъ въ кандалахъ. Немногимъ изъ нихъ начальство разрѣшило пользоваться подводами, на которыхъ они медленно тащились съ этапа на этапъ. Но даже эти, счастливые, по сравненію съ пѣшими товарищами, политическіе описываютъ это путешествіе, какъ рядъ мученій, говоря: «Люди впадали въ безуміе, не вынося нравственныхъ и физическихъ мученій этого пути. Жену д-ра Бѣлого, сопровождавшую мужа, постигла эта участь; кромѣ нея еще 2–3 товарища начали страдать психическимъ разстройствомъ».