Говоря о сибирскихъ тюрьмахъ, Ядринцевъ пишетъ слѣдующее: (я сокращаю его разсказъ): — «Почти въ каждомъ острогѣ имѣется нѣчто вродѣ подземнаго корридора, сырого и смраднаго; — чистая могила; въ немъ имѣется нѣсколько камеръ, куда сажаютъ наиболѣе опасныхъ подслѣдственныхъ арестантовъ. Камеры эти — наполовину подъ землею. Полы въ нихъ всегда мокры и гнилы, плѣсень и грибки покрываютъ стѣны; вода постоянно просачивается изъ-подъ пола. Маленькое закрашенное окно почти совершенно не пропускаетъ свѣта. Арестанты содержатся тамъ въ кандалахъ. Ни кроватей, ни постелей не полагается; спятъ на полу, покрытомъ червями и миріадами блохъ; вмѣсто постели имъ служитъ подстилка изъ гнилой соломы, а одѣяла замѣняются арестантскими халатами, изорванными въ клочки. Сырость и холодъ бросаютъ въ ознобъ даже лѣтомъ. Часовымъ приходится выбѣгать отъ времени до времени, чтобы подышать свѣжимъ воздухомъ. И въ подобныхъ камерахъ арестанты проводятъ цѣлые годы въ ожиданіи суда! Не мудрено, что даже наиболѣе здоровые изъ нихъ впадаютъ въ безуміе. „Я слыхалъ однажды ночью страшные крики“, — говоритъ одинъ изъ арестантовъ въ своихъ воспоминаніяхъ, — „это были крики гиганта, сошедшаго съ ума“».
И т. д., и т. д. Я могъ бы наполнить десятки страницъ подобными описаніями. Были ли показаны эти помѣщенія иностранцамъ, посѣщавшимъ русскія тюрьмы? — Конечно нѣтъ.
Что касается до переполненія русскихъ тюремъ, то вотъ еще нѣсколько характерныхъ данныхъ:
«Томская пересыльная тюрьма (сообщаетъ корреспондентъ „Сибирской газеты“) переполнена. Къ имѣвшимся уже 1520 заключеннымъ прибавилось 700 человѣкъ, и такимъ образомъ въ тюрьмѣ, построенной на 900 человѣкъ, въ настоящее время содержится 2220; изъ нихъ 207 больныхъ» («Сибирская газета» и «Московскій Телеграфъ», 28 августа, 1881 г.).
Въ Самарѣ: «Среднее число арестантовъ въ нашихъ тюрьмахъ къ 1 числу каждаго мѣсяца текущаго года было — 1147 чел.; совокупная кубическая вмѣстимость всѣхъ нашихъ тюремъ разсчитана на 552». («Голосъ», 13 мая, 1882 г.).
Въ Нижнемъ Новгородѣ: «Тюрьма, построенная на 300 человѣкъ, вмѣщаетъ во время навигаціи 700, а иногда даже 800 арестантовъ» (оффиціальный отчетъ, приводимый въ «Голосѣ», мартъ, 1882 г.).
Въ Польшѣ: «Въ каждой тюрьмѣ въ Польшѣ мѣсто, разсчитанное на одного арестанта, занимаютъ четыре. Предполагается построить рядъ новыхъ тюремъ». Онѣ, кстати сказать, до сихъ поръ не построены. («Московскій Телеграфъ», ноябрь, 1881 г.).
Такими выписками можно было наполнить страницы; но вотъ мнѣнія самихъ чиновниковъ, которымъ ввѣренъ надзоръ за тюрьмами.
Г. Муравьевъ, сотрудникъ Катковскаго журнала, въ тщательно составленной статьѣ (написанной при томъ же въ духѣ, излюбленномъ и поощряемомъ русскимъ правительствомъ), говоритъ слѣдующее: «Почти во всѣхъ нашихъ тюрьмахъ находится въ полтора или два раза большее количество арестантовъ, чѣмъ то, на которое разсчитывали при ихъ постройкѣ» («Тюрьмы и Тюремный Вопросъ», «Русскій Вѣстникъ», 1878 г.). А вотъ что сообщаетъ сибирскій стряпчій г. Мишло, о сибирскихъ тюрьмахъ, находившихся въ его вѣдѣніи: «Надзиратель повелъ меня въ камеры. Вездѣ — грязь, переполненіе, сырость, недостатокъ воздуха и свѣта. Осмотрѣвъ камеры, я отправился въ госпиталь. Войдя въ первую же палату, я невольно отпрянулъ назадъ, пораженный невообразимымъ смрадомъ… Отхожія мѣста являются роскошнымъ помѣщеніемъ, по сравненію съ этимъ госпиталемъ… Вездѣ число арестантовъ въ три раза превышаетъ количество, допускаемое закономъ. Въ Верхне-Удинскѣ, напримѣръ, острогъ построенъ на 240 человѣкъ, а, между тѣмъ, въ немъ обыкновенно помѣщается 800». («Отечественныя Записки», 1881 г.).
Именно вслѣдствіе подобнаго переполненія и феноменальной грязи возникла въ Кіевской тюрьмѣ знаменитая тифозная эпидемія. Можетъ быть, и правда, что она была занесена въ тюрьму, какъ утверждало тюремное начальство, плѣнными турками, но несомнѣнно, что она развивалась въ такихъ ужасающихъ размѣрахъ, вслѣдствіе переполненія тюремъ и страшной грязи. «Зданія, построенныя на 550 человѣкъ, вмѣщали вдвое большее количество», — говоритъ корреспондентъ «Голоса», въ письмѣ отъ 30 октября 1880 г.; при чемъ онъ прибавляетъ: «Какъ извѣстно, профессора университета, посѣтившіе тюрьму, пришли къ заключенію, что переполненіе было главной причиной эпидеміи». Циркуляръ главнаго инспектора тюремъ (упомянутый въ главѣ II) подтверждаетъ справедливость этого заключенія. Не мудрено, что даже послѣ того, какъ часть арестантовъ была вывезена, изъ 750 человѣкъ, находившихся въ тюрьмѣ, 200 все еще лежали въ тифозной горячкѣ. Не мудрено также, что смертность въ Харьковской тюрьмѣ достигла такихъ ужасающихъ размѣровъ — а именно, умерло 200 человѣкъ изъ 500, какъ это указалъ тюремный свяшенникъ, въ проповѣди, напечатанной въ мѣстной «Епархіальной Газетѣ», которая, какъ извѣстно, издается подъ цензурой мѣстнаго архіепископа.