Я долженъ бы былъ сказать нѣсколько словъ о „Дворцѣ Справедливости“ (Palais de Fustice) въ Ліонѣ, гдѣ насъ держали десять дней во время суда надъ нами. Но при этомъ пришлось бы коснуться такихъ отвратительныхъ подробностей, что я предпочитаю перейти къ другому предмету. Достаточно упомянуть, что комнаты, въ которыхъ арестованные ожидаютъ своей очереди явиться предъ судебнымъ слѣдователемъ, бываютъ покрыты лужами всякихъ скверныхъ жидкостей, и что въ Ліонскомъ „Дворцѣ“ есть нѣсколько темныхъ камеръ, имѣющихъ поперемѣнно двоякое назначеніе: иногда онѣ служатъ ватерклозетомъ, а вслѣдъ затѣмъ, послѣ самой непритязательной очистки, въ нихъ снова помѣщаютъ арестованныхъ. Никогда въ моей жизни я не видалъ ничего столь грязнаго, какъ этотъ „Дворецъ“, который навсегда останется въ моихъ воспоминаніяхъ, какъ дворецъ всевозможной грязи. Съ чувствомъ истиннаго облегченія вернулся я изъ него въ мою пистолю, гдѣ и прожилъ еще два мѣсяца, покуда мои товарищи ходили въ апелляціонный судъ. Послѣдній, какъ и слѣдовало ожидать, подтвердилъ приговоры, произнесенные по указкѣ правительства судомъ исправительной полиціи, и нѣсколько дней спустя, т.-е. 17 марта 1883 года, ночью, съ большой таинственностью, и съ комическимъ по своей величинѣ кортежемъ полиціи, мы были отправлены на желѣзнодорожную станцію. Здѣсь насъ закупорили въ одиночные вагоны для отправки въ Maison Centrale въ Клэрво.
Приходится только удивляться, какъ всѣ усовершенствованія тюремной системы, несомнѣнно придуманныя съ цѣлью уменьшить какое-либо существующее зло, въ свою очередь, сами создаютъ новое зло и являются источникомъ новыхъ мученій для арестантовъ. Такимъ размышленіямъ я предавался, когда меня заперли въ конурѣ одиночнаго вагона, медленно катившагося по направленію въ Клэрво. Чтобы сдѣлать такой вагонъ, берутъ обыкновенный, и въ немъ строятъ изъ легкихъ перегородокъ два ряда шкафиковъ, съ проходомъ по серединѣ. Я говорю „два ряда шкафиковъ“, потому что иначе нельзя назвать эти чуланы, въ которыхъ человѣкъ долженъ сидѣть на узкой скамейкѣ, касаясь своими колѣнями двери, а своими локтями — боковыхъ стѣнъ. Не нужно быть особенно толстымъ человѣкомъ, чтобы найти затруднительнымъ какое-либо движеніе въ этомъ тѣсномъ пространствѣ, а дышать въ немъ положительно нечѣмъ. Хотя въ дверяхъ и прорѣзаны небольшія оконца, задѣланныя желѣзной рѣшеткой, но для того, чтобы заключенные не могли видѣть другъ друга имѣется маленькое орудіе пытки въ видѣ заслонки, которую сторожа и закрываютъ, какъ только они заперли кого-нибудь въ чуланѣ. Другимъ инструментомъ мучительства служитъ желѣзная печь, помѣщающаяся въ проходѣ между шкафиками, особенно когда сторожа ее топятъ во всю, чтобы варить на ней свой обѣдъ. Мои товарищи по заключенію — почти всѣ рабочіе большого города, привычные къ недостатку свѣжаго воздуха въ тѣсныхъ мастерскихъ, еще кое-какъ могли терпѣть; но двое изъ насъ избѣжали обморока, лишь благодаря разрѣшенію выйти изъ нашихъ шкафовъ и стоять въ проходѣ. Къ счастью, наше путешествіе продолжалось всего пятнадцать часовъ; но нѣкоторымъ изъ моихъ русскихъ друзей, изгнаннымъ изъ Франціи, пришлось провести болѣе 48 часовъ въ одиночномъ вагонѣ во время путешествія изъ Парижа до Швейцарской границы, такъ какъ вагоны отцѣпляли на цѣлую ночь на нѣкоторыхъ станціяхъ, когда надзирателямъ надо было посѣтить Маконскую и другія попутныя тюрьмы.