— Я также хорошо помню, как впервые разглядел твою необыкновенную красоту, — Сириус всё глубже погрязал в глубины своих воспоминаний, затягивая за собой и Гермиону. — Моё первое Рождество после возвращения в Гриммо. Я всё думал, что это были пары чудесного вина… Всё же, наверное, всему виной были те прелестные розочки на твоей блузке.
Розочки? Гермиона бросила удивлённый взгляд на Сириуса, который с абсолютной невозмутимостью рассматривал пушистые серые облака, пока вдруг не начал тихо давиться издевательским смехом, постепенно разразившимся в его заразный лающий хохот. Девушка обиженно пихнула его в плечо, но он поймал её за руку и обнял со спины, прижавшись к ней грудью, нежным щитом прикрывая её от холода внешнего мира и жадно зарываясь носом в кучерявые волосы цвета пламени, такого же яркого, как тот, что давно пылал в его сердце.
Изящная рука мягко легла поверх ладони Блэка, такой обожаемый ласковый голос донёсся до его ушей, украдкой вытягивая его из дебрей воспоминаний и ненавязчиво выпытывая:
— Сириус, а почему эта хижина называется Цветущей?
— Потому что она во всех смыслах цветущая, — нашёптывало ей на ухо его размеренное, тёплое дыхание, согревая до самых недр души. — Изначально она предназначалась для охоты, но со временем Альфард настолько увлёкся, что захотел создать здесь особенное место. Он позаботился о том, чтобы эта хижина буквально превратилась в сказочное пристанище и переносила его в другой, лучший мир. Для этого он насадил вокруг всевозможные цветы и растения, что должны были цвести там с ранней весны и до поздней осени, чтобы, как он мне потом говорил, каждый раз, когда хижина зеленела всё гуще и пышнее, его покой и вдохновение расцветали вместе с прекрасным садом, который он развёл.
— Как красиво… — очарованно протянула Гермиона, заслушавшись очередной романтичной историей Сириуса.
— Да, позже ты сама увидишь как здесь на самом деле красиво. — Вновь обращённые в небо стальные глаза засияли мечтательными огоньками под шум протяжного вздоха: — Именно поэтому это место стало и одним из моих основных пристанищ. Я всегда тщательно берёг его ото всех и так же, как и Альфард, иногда прихожу сюда, чтобы побыть наедине, поразмышлять и лучше понять себя. Именно здесь родился мой план как помочь Гарри во время Турнира Трёх Волшебников. Здесь я наконец понял, что для меня нет ничего дороже и важнее моих близких. И именно здесь на протяжении последних трёх лет вместе с восхитительным садом несмело зарождалась, трепетно теплилась и бурно расцветала моя любовь к тебе, Гермиона.
Тихое дыхание под руками Сириуса остановилось, тонкой струной хрупкое тело напряглось в его объятиях. Неужели он сказал это? Неужели сам Сириус Блэк так просто признался ей в любви?
«Неужели он поспешил?» — запульсировали сомнения в сознании Блэка. Неужели поддался своим порывам слишком самонадеянно и переборщил? Но что сказано, то сказано, и у него больше не было пути назад.
— Я хочу показать тебе ещё кое-что, — с невероятной решимостью пробасил он, обходя Гермиону спереди.
Он запустил руку в складки расстёгнутого пальто и достал из нагрудного кармана жилетки свёрнутый платок. Взяв руку девушки, он осторожно развернул платок и вложил из него что-то крохотное и невесомое в её раскрытую ладонь. Направив палочку на таинственную крупицу, он пробормотал, «Энгоргио», и на её глазах предмет разросся в несколько раз.
— Amor ardere, — тихо произнёс Сириус название на латыни, ласково глядя в её глаза.
— «Amor» чего?.. — почти беззвучно прошептала Гермиона, тщетно пытаясь сдержать настигающее волнение.
— Цветок Пылающей любви. Я нашёл его в саду около хижины. Однажды вечером я вышел в сад покурить и поразмышлять, или даже помечтать немного во всех его красках о лучших днях без войны. Помнится, много всякого глупого и невозможного всплыло тогда в моей безумной голове… Но как бы я ни пытался гнать все эти мысли, во всех них всегда присутствовало кое-что общее — ты, — Сириус тихо хмыкнул, дивясь самому себе. — Сидя там, у хижины, в какой-то момент я неожиданно увидел в саду пылающий цветок, который бурно разгорелся прямо передо мной ярким алым пламенем и так же неожиданно потух, оставив на месте пламени это, — умиляясь, Блэк кивнул на засушенный красный цветок в руке Гермионы. — И тогда я всё понял наверняка.
Растерянный взгляд Гермионы метался между Сириусом и шершавым цветком, мысли панически сновали среди смешных самоупрёков за то, что она никогда особо не интересовалась садоводством и не прочла на эту тему достаточно книг, чтобы сейчас не казаться пустым бревном и понимать, как ей следовало отреагировать. Но Сириус не ждал ничего взамен.
— Этот удивительный цветок цветёт только тогда, когда за ним ухаживает искренне влюблённый человек. Я сохранил его, чтобы он напоминал мне о том самом мгновении, когда я вновь возродился благодаря моим близким и благодаря тебе, Гермиона. Когда я понял, что судьба всё же сжалилась над останками моей бренной души и позволила мне вновь ощутить восхитительный вкус настоящей любви.
Сириус проникновенно взглянул в глаза Гермионы, которые теперь искрились ему чувственными капельками изумления. Уголки его губ ласково поплыли вверх, тёплая ладонь коснулась нежного девичьего лица. Он нежно поцеловал Гермиону в щёчку, теперь разыгравшуюся всеми оттенками красного, затем уменьшил и завернул цветок обратно в платок с бережностью антиквара, лелеющего уникальную тысячелетнюю вазу, спрятав его в нагрудный карман поближе к сердцу. Он потянул девушку за руку дальше вдоль озера, и она послушно последовала за ним, слабо перебирая ногами. Она так и не проронила ни слова, потому что никаких слов не хватило бы, никакие из них не заслуживали права описать весь тот невообразимый спектр эмоций, что бушевал сейчас в ней.
Согревающая сиплость голоса Блэка рассекла тугое молчание:
— И не волнуйся, я больше не буду пугать тебя «страшным» словом «любовь». Не хочу, чтобы ты тревожилась по пустякам. Всё, чего я хочу, это чтобы со мной ты чувствовала себя как в сказке. И кто знает, что потом сможет расцвести в твоём душевном саду у Цветущей хижины…
На самом же деле Гермиона готова была продать душу хоть проклятому Волдеморту, только бы вновь и вновь слышать от Сириуса заветное слово «любовь». Ведь каждая проведённая с ним секунда уже казалась ей лучше любой сказки. Но в этом она ему, конечно, не призналась. Не сейчас, не сегодня. Пока она поклялась себе в том, что любой ценой должна держать себя в руках и не терять голову от невыносимого обаяния Блэка. Ведь это только начало, и пока даже они сами не догадывались, сколько новых приключений ожидало их впереди и сколько нового и неизведанного им предстояло узнать о себе и друг о друге.
Но всё это останется на потом. Сейчас же, забыв обо всех заботах и тревогах, они могли просто продолжить свою прогулку в обнимку, тихо беседуя под мирное щебетание птиц.