— Ты уверена, что понимаешь, от чего сама пытаешься отказаться?
— Вполне, — обронив несколько крупных слёз, решительно ответила Гермиона, боль струилась в её голосе. — Я отказываюсь от бессонных ночей, от глупых и ненужных ошибок, от горьких слёз, от пустых сожалений и разбитых сердец.
Сириус горько ухмыльнулся.
— Забавные у тебя мысли обо мне… Но ты забыла о радостных моментах: о волнительных встречах, о счастливых воспоминаниях, нежных признаниях, тесной привязанности, о взаимоподдержке, доверии и любви. Ты правда хочешь отказаться от всех этих незабываемых приключений вместе?
— Ты всё ещё не понял — мне не нужны приключения. Это не для меня. Я лучше останусь одна, но не потеряю при этом себя и уважение и доверие своих близких. Прости, Сириус, — тихо протянула Гермиона со слезами на глазах и, воспользовавшись его беспомощностью, развернулась и ушла в другую комнату.
— Подожди… — окликнул её Блэк, но девушка лишь виновато добавила, «Мне очень жаль, правда», и скрылась за дверью, оставив его в холодном одиночестве.
Комментарий к Глава 2. Слишком сильно
Эстетика к главе:
https://t.me/Sirione_by_Doom_and_Gloom/13
или https://doomandgloomspics.tumblr.com/post/685247781253808128/aesthetic-for-fanfic-in-the-garden-of-the
========== Глава 3. Самый очаровательный приз ==========
Стоило двери захлопнуться за спиной Гермионы, как она бросилась на большую кровать перед собой и разрыдалась лицом в подушку. Она чувствовала, как три жестоких шута играли с ней злую шутку этим обещающим быть долгим вечером: Стыд, Вина и Досада. Чувство Стыда окатило её пробирающим холодом за то, что она так наивно влюбилась по уши в знаменитого обольстителя и сорвиголову Сириуса Блэка, совершив тем самым, как и всем, что последовало дальше, один из самых необдуманных поступков в своей жизни. Чувство Вины же дразняще душило её крепкой хваткой за то, что она, как ей казалось, каким-то неимоверным чудом всё же смогла ответно заинтересовать Сириуса, но в итоге должна была так хладнокровно разбить ему сердце. Наконец, Чувство Досады добавляло свой жестокий финальный штрих: оно медленно разрывало душу девушки на тысячи мелких и колких осколков, потому что влюбив в себя Сириуса, она за раз исполнила сразу несколько своих самых сумасшедших и несбыточных желаний, но должна была отказаться от всего, чтобы не потерять своего лучшего друга и любимого мужчину навсегда и не отобрать у них двоих такое желанное и сложно достижимое счастье.
Гермиона разливала свою горесть по подушке до тех пор, пока не истощилась настолько, что в ней попросту не осталось слёз. Тогда она распласталась на кровати, уставившись в потолок, и стала представлять, что же ей делать дальше. Она бесчувственно наблюдала за картинками возможного исхода событий, которые продюсировало её усталое воображение. Хорошие, плохие, счастливые и не очень — какой бы хеппи-энд она не представляла, ни один из них не казался ей удачным или реалистичным.
Так прошёл час, наверное, и второй. Вот она слышала Сириуса за дверью, что, судя по шуршащему звуку воды в душе, вела в ванную комнату. Вот он снова тихо проскользнул через внешнюю дверь обратно в гостиную, явно стараясь не создавать никакого лишнего шума, чтобы не потревожить её. А ей, конечно, так хотелось разбить эту дверь вдребезги, выбежать к нему и, не заботясь больше ни о чём, броситься в его объятия, такие крепкие, тёплые, бережные… И, несомненно, ей безумно хотелось вновь почувствовать ни с чем несравнимый вкус его поцелуя…
Гермиона вдруг почувствовала прилив уверенности, что сжалилась и снисходительно вернулась к своей хозяйке, теперь подталкивая ту к ещё одному сумасшедшему поступку: извиниться перед Сириусом здесь и сейчас и наконец честно ответить ему на самый главный для него вопрос. Окрылённая такой неожиданной храбростью, Гермиона вскочила с кровати и ринулась к двери.
Глубокий вдох — да, она была готова. Тихо приоткрыв дверь, первым делом Гермиона увидела перед собой пустой диван и потухший камин с несколькими слабо дотлевающими последними искрами углями. Гостиная была покрыта ночной темнотой. Не обнаружив Сириуса на диване, девушка беззвучно шагнула сквозь открытую дверь и вдруг замерла на месте как испуганный, любопытный зайчик при виде бо́льшего зверя: Блэк сидел на подоконнике у главного входа и размеренно курил трубку.
Несмотря на столько лет совместно проведённых выходных и праздников в Гриммо и Норе Уизли, Гермиона впервые видела Сириуса не в привычных для его благородной породы брюках, рубашке и жилетке, — или хотя бы в домашнем шёлковом халате, — а в расслабленных коричневых льняных пижамных штанах и сияющей под лунным светом белоснежной льняной сорочке с как обычно закатанными рукавами. Грудь на его рубашке была небрежно распахнута, обнажая многочисленные татуировки тайных символов, надписей и рун. Он откинулся на стену на подоконнике и расслабленно свесил одну руку на согнутом колене, словно поэт средневековья в ожидании музы.
В комнате пряно пахло вишней. Через открытое окно Сириус мечтательно разглядывал сверкающее в лунных лучах озеро и время от времени тяжело выдыхал клубы дыма невообразимых для обычного магла форм: шары, стрелы, корабли, пробегающие или пролетающие животные… Изредка его задумчивый взгляд на несколько секунд застывал в одной точке, а лицо искажалось в непонимании или напряжении, играя скулами, будто он пытался безмолвно сказать что-то или убедить кого-то невидимого перед собой. Когда, видимо, он наконец приходил к какому-то логическому заключению, он устало потрёпывал себя по густым волосам, будто пытался привести себя в чувство, и вскоре вновь возвращался к глубокому созерцанию ночного озера.
Гермиона чувствовала, что могла наблюдать так за ним до бесконечности. Ей казалось, что именно этим она и занималась и совсем утратила счёт времени. Ей также казалось, что она никогда не встречала настолько красивых и очаровательных мужчин, и уж тем более, к её огромному сожалению, ей не встречались молодые парни ему под стать. Ведь он, такой великолепный Сириус, сидя там, перед ней со столь романтичным мечтательным видом, как никто другой притягивал к себе каждую клеточку её существа и завораживал каждую фибру её души.
Гермиона осторожно шагнула в темноте ему навстречу. Вмиг её присутствие выдал скрип деревянного пола под ногой, и она испуганно замерла. Слегка дёрнувшись на звук её шагов, Сириус и сам замер, но не от испуга: он просто не мог поверить, что сейчас она и правда стояла перед ним. Его глубокую задумчивость словно рукой сняло, выражение на лице вдруг обрело озабоченный, возбуждённый вид. Он пожирал Гермиону почти умоляющим взглядом, будто в любую секунду ожидал особого знака, который указал бы ему верный путь. Она несмело направилась к нему и с каждым следующим шагом ощущала, как все те чувства и эмоции, которые она так упорно пыталась задавить последние несколько часов, снова пробуждались и стремительно неслись по её телу, подпирая к горлу. Стоило Гермионе ступить из сумрака, как Сириус мигом спрыгнул с подоконника и как завороженный подался ей навстречу.
Потупившись слегка смущённо, она нечаянно узрела его штаны и нашла в них своеобразный повод для начала разговора.
— Как стильно… — тихо подметила она, усмехнувшись.
— Нравится? — прохрипел Сириус с усталой ухмылкой. — Я не ожидал больше увидеть тебя этим вечером… Ты что-то хотела?
Да, хотела. Она хотела повернуть время вспять, никогда не говорить ему всех тех слов о том, что им не суждено быть вместе и что всё это — просто глупая ошибка. Хотела даже признаться, закричать ему о том, как давно и бесстыдно сходила по нему с ума. Но взамен она лишь отрицательно замахала головой как какой-то китайский болванчик, а Сириус с пониманием кивнул в ответ с видом, будто причина её прихода казалась ему крайне очевидной. Пусть даже на самом деле это было далеко не так.