— Я услышала тебя ранее… в душе. Думала, ты пойдёшь спать… — осторожно прокомментировала девушка, сама не зная зачем. Слегка ироничная улыбка скользнула по лицу Сириуса.
— Нет… Как видишь, я решил немного покурить, — сказал он, кратко потягивая из трубки, дымил через нос как паровоз.
— Вся комната вкусно пахнет вишней, — вполголоса добавила Гермиона, наблюдая за густыми клубами дыма.
Всё с тем же видом задумчивого поэта, Блэк внимательно осмотрел её во весь рост и вдруг протянул ей свою трубку. Гермиона всегда была активным противником курения и никогда даже не держала в руках сигарет и прочей атрибутики курильщиков. Она помедлила с ответом, но на удивление самой себе вдруг решительно выхватила трубку из рук Сириуса и глубоко вдохнула из загубника — похоже, сегодня она решила дать выход новой, свободной Гермионе и была готова окунуться в тайный мир Сириуса Блэка с головой. На мгновение она застыла, анализируя свои впечатления, нахмурилась, медленно выдыхая поток дыма, и тут же отдала трубку обратно Сириусу.
— Ну как? — спросил он каким-то чересчур ровным, глубоким тоном, который странным, неприятным образом напомнил Гермионе былой тон Снейпа.
Сириус пристально сверлил её серебристыми глазами, снова затягиваясь из трубки, и она была почти уверена, что он испытывал её на прочность. Выжидал реакции, демонстрации того, на что она была способна и как далеко могла зайти. Она напряжённо сглотнула, пробормотала:
— Запах оказался намного лучше, чем вкус.
Сириус хмыкнул. Не подтрунивал, не подначивал, а просто хмыкнул. Казалось, теперь он даже не дышал и совсем перестал моргать, продолжая разглядывать Гермиону. Она нервно замяла пальцы рук и от его молчаливого созерцания растеряла даже самые глупые идеи для продолжения их разговора.
— Дерьмо… — раздражённо ругнулся вдруг Блэк и отбрасил на подоконник ненавистную трубку, которая никак не помогала ему удерживать распирающую бурю внутри. — Гермиона… — воспрял он с именем любимой на устах, решительно шагнув к ней ближе, но наткнулся грудью на её протянутую руку.
— Подожди… — перебила она его, хотела бы, должна была начать первой, но была не в силах совладать с переизбытком волнения. Она вновь обронила несколько мелких слёз и ринулась к нему за утешением.
— Хорошая моя… — любовно протянул он и сам хотел бы сказать ещё так много, но ком в горле не пустил слова дальше.
Он ответно загрёб её к себе так жадно, словно кто-то вот-вот отнял бы её. Заботливо поглаживал, целовал её голову и не находил себе места из-за её слёз. Что она уже успела надумать за эти несколько часов без него? Она не могла найти нужных слов, чтоб объясниться, но он разглядел ответы в её невинно чистых, влажных глазах, которые вдруг взглянули на него столь проникновенно и раскаянно, что никакие слова на свете уже не смогли бы сказать ему больше.
— Прости меня, Сириус… — судорожно прошептала Гермиона, уткнувшись взглядом ему в грудь.
Желая получше разглядеть лицо любимой и не упустить ничего, Блэк плавно взмахнул рукой, и комната зажглась десятками тусклых свеч. Он завороженно смотрел на хрупкую девушку в своих руках и не мог вынести её печального взгляда. За что же она извинялась? И чего так нервничала? Он же простил бы ей что угодно, согласился бы на любые её капризы и сам устелил бы весь этот сумасшедший мир у её ног. Не мешкая больше ни секунды, он по-рыцарски принял весь груз ситуации на себя и просто первым выдал ей всё, что успел обдумать за эти долгие несколько часов в одиночестве.
— Гермиона, послушай. Я понимаю, что застал тебя врасплох своими признаниями. Знаю, что мы слишком разные. И прекрасно понимаю, что как бы много заклинаний и чар мы оба ни знали, нам никогда не уменьшить наш двадцатилетний разрыв в возрасте, — Блэк на мгновение запнулся, тяжело вздохнул: — Но мне наплевать на всё это. Я не боюсь ничего. Я хочу, чтобы ты была счастлива — со мной. Только позволь мне позаботиться о нас. Ты не пожалеешь. Даю слово. И внимание, — хитрая улыбка вдруг разыгралась на его лице, — не просто слово, а «благороднейшее слово Блэка»!
Сердце Сириуса тепло запело в груди, когда он наконец увидел несмело проступившую улыбку на лице Гермионы. Растроганная и пробуждённая сказанным, она дрожащими руками коснулась его обнажённой груди. Несмело провела ладонями по его коже, будто проверяла, был ли он настоящим, было ли всё это явью или только блаженным сном. Ведь она не могла поверить, что стояла сейчас с ним и могла чувствовать его сильное сердцебиение у себя под рукой.
Несколько сладких мгновений Гермиона любовно рассматривала Сириуса как художник драгоценное полотно: ровные и правильные черты лица, его ласково сверкающие серые глаза, его манящие губы… Она убрала спадающий чёрный локон с его лба, и он безошибочно почувствовал нужный момент. Словно уже по привычке, он осторожно перехватил заботливую руку девушки и положил себе на плечо. Она не успела и заметить, как в один миг он подтолкнул её выше к себе и, крепко обняв, пылко поцеловал.
— Прости, я наговорила так много лишнего, — шептала Гермиона сквозь их прерывистые поцелуи, стыдливо прикрыв глаза. — Я просто испугалась…
— Я знаю, — шептал в ответ Сириус исамозабвенно покрывал её лицо чередой поцелуев, каждый из них словно прикосновение шёлка к её коже.
— Я подумала, что хоть кто-то из нас должен держать себя в руках…
— Отлично, значит, я буду держать в руках тебя, а ты не отпускай меня! — Бродяга резко подхватил Гермиону и закружил на месте под звуки её перепуганных воплей вперемешку со смехом. Опустив её вскоре обратно на пол, он вдруг умоляюще протянул: — Только пожалуйста, прекрати наконец использовать слово «легкомысленные», говоря о нас. У меня на него аллергия! Я предпочитаю что-то вроде «красивые», «счастливые», — голос Сириуса плавно понижался, переходя в сладкий шёпот, — «влюблённые», «нежные», «страстные»…
Сириус шуршал губами по шее Гермионы, разгонял по её телу приятную дрожь. А она была так рада, что он придерживал её, иначе бы она уже точно растаяла от перевозбуждения и сползла бы вниз как снег с горы под весенним солнцем. Он умилённо наблюдал, как её щёчки стыдливо румянились, а глаза поблескивали в лучах танцующих огней свеч.
— Я так люблю, когда ты смущаешься. В такие моменты я чувствую себя победителем самого ценного приза, — словно опьянённый, говорил Блэк.
Сириус увлечённо погладил Гермиону по щёчке. С закрытыми глазами она прижалась к его ладони сильнее, как ласковая кошечка вкушая его тепло и приятный аромат, затем приняла его поцелуй на своих разомкнутых губах. Они нежились так несколько сладких мгновений, когда Гермиона вдруг почувствовала, как он медленно затоптал на месте, кружа её в плавном танце. Она прервала их поцелуй и удивлённо взглянула на Сириуса.
— Как на балу прошлым летом, помнишь? Ты выглядела так потрясающе и была так рада окончанию учёбы, что я весь вечер не мог отвести от тебя глаз, — мечтательно вспоминал он, вдруг засмеялся. — Я также боялся, что ты заметишь это. И то, как я пытался не упустить из виду каждого мальчишку, который осмелится пригласить тебя на танец. Даже втихаря сглазил одного, только бы опередить его первым и украсть тебя для себя. Какой болван…