Он схватил из буфета загадочное «то», что не давало Гермионе покоя, и вразвалку подошёл к ней с протянутой рукой. Ловко притянул её за талию и протянул к её рту, осторожно протолкнув туда пальцем, зелёное, мягкое драже размером с горошинку.
— Разжуй немного, так будет ещё лучше, — наставлял он, и Гермиона увидела, как глаза его вновь маниакально загорелись при созерцании её губ.
Она послушно последовала его инструкции и, подтолкнув мягкий шарик языком между зубов, раздавила его несколько раз. Вмиг шарик разорвался у неё во рту, заставив её слегка подпрыгнуть от испуга, и взрывной волной быстро разнёс по языку и прямо в её голову щекочущий холодок, насыщенно свежий и едва уловимо сладкий как летний, утренний воздух. Кроме приятной прохлады и свежести во рту она также почувствовала, будто на несколько секунд потеряла связь с реальностью, и всё вокруг, как и все ощущения в её теле, казались ей такими же яркими и насыщенными, как в красочном хорошем сне. И именно в этот удивительно волнующий момент эйфории она почувствовала как, прижав её сильнее и схватив за лицо, Сириус порывисто запечатал её холодные губы своими. Он несколько блаженных мгновений чувственно посасывал то её верхнюю, то нижнюю губу, а в следующий миг осторожно проскользнул сквозь них и переплёлся своим таким же свежим, но горячим языком с её холодным язычком идеально дополняющей друг друга парой в медленном любовном танце.
Сириус бережно поглаживал Гермиону по спине и талии, медленно разгоняя по её телу расслабляющие потоки возбуждения на ряду с прохладной, теперь уже почти щипающей свежестью взрывного шарика. Похоже, самообладание девушки посчитало, что она находилась в достаточно надёжных руках, чтобы оно могло позволить себе длительный перерыв, и отпустило её в свободный полёт. Её губы и язык словно без её участия сливались с Сириусом, а тело таяло в его сладком, властном заключении и ныло как жаждущий ласки инструмент в руках виртуоза.
Когда Гермиона начала ощущать, что странная прохлада от взрывного шарика постепенно убывала, пока и вовсе не рассеялась, их губы неохотно разомкнулись. Она поражённо прошептала:
— Что это было?
— Сладкий сон наяву, — томно протянул Сириус, и они оба тихо засмеялись, всё ещё неразлучно прижимаясь лицами друг к другу.
— Что туда подмешано?
— Ты разве не почувствовала? Это любовь, — с наигранно наивным тоном сказал Сириус и снова жадно припал к губам Гермионы. Едва оторвавшись от него, она тихо простонала:
— Если бы не ты… Мои ослабевшие ноги точно не выдержали бы меня сами.
— Так давай поможем им!
Бродяга резко подхватил Гермиону на руки и понёс на диван под её испуганный писк. Он уверенно уселся, осторожно усадив её себе на руки, и обвил её руки вокруг своей шеи с видом, будто там им и было место. Он не знал, куда деваться от счастья, наблюдая, как девушка сама придвинулась к нему ближе и заёрзала как купающийся воробушек, поудобнее устраиваясь на его коленях. Он разглядывал её с жадным любопытством, не мог долго выжидать паузы и с новой силой потянулся к ней с поцелуями. Казалось, он никак не мог нарадоваться, что наконец она тоже не возражала против их сладких утех. Однако она неожиданно отпрянула и, осторожно оттолкнувшись рукой от спинки дивана, плавно съехала мягким местом с его колен на сидение. Он замер и не понимал, что снова сделал не так и как же при этом её робкая улыбка могла иметь настолько издевательский вид.
— Ты чего?
— Прости, я просто… — начала Гермиона и вдруг захихикала. — Почувствовала… — она метнула пикантный взгляд на тонкие штанишки Сириуса, слегка оттопыренные между ног. Последовав глазами за её взором, он вдруг конфузливо потрепал себя по волосам, выдал виноватое:
— Ах да… Похоже, ты уже успела немного познакомиться с моим необузданным парнишей. Эх, Сириус, старина… — разочарованно обратился он к самому себе. Гермиона снова захихикала, с озорным любопытством изучая его, — ещё одно незабываемое для неё зрелище. — Прости, я пытался его удержать, но эти конфетки…
Девушка тихо засмеялась было перед шаловливым взором Блэка, но осеклась и едва ли не затребовала:
— Сириус! Так что это были за конфетки?
— Моя хорошая, — радушно протянул он, умиляясь своей девушкой, наконец просто ответил: — Это Поцелуйные пастилки — невероятно простое, но гениальное изобретение местных французских кондитеров, которое идеально подходит для того, чтобы влюблённые пары могли за несколько секунд освежиться, расслабить беспокойный ум и по окончанию ужина по-настоящему насладиться самым сладким из «французских десертов». Я специально приберёг эти пастилки для нас. Как и много чего другого…
Лицо Гермионы исказилось в фейерверке заинтригованности, настороженности и недовольства. Она боялась даже представить, что же такого подготовил для неё Сириус, но в итоге просто расслабленно рассмеялась. В конце концов, она знала, на что подписывалась, и знала, что Сириус никогда не был святым. Ни для кого не было секретом, что он ещё со школьных лет в Хогвартсе был неудержимым сорвиголовой, частенько промышляющим какими-то мутными делишками, а также пользовался славой не только известного дамского угодника, но и серийного разбивателя хрупких девичьих сердец. Однако наконец Гермиона признала, что, возможно, именно все эти его причуды в совокупности с его истинным благородством, преданностью и самоотверженностью ради своих близких, — не говоря уже о его божественной красоте и сексуальности, — являлись той самой причиной, по которой она была так без ума именно от него одного и из-за которой она наконец поддалась ему, осмелившись на их роман.
Гермиона посчитала, что теперь время было подходящим, и осторожно поинтересовалась:
— Сириус, ты, эм… Ты уже думал над тем, что мы, эм… будем делать дальше? — Ей казалось, что прежняя строгость в голосе улетучилась навсегда. — Например, как и когда мы можем видеться, не привлекая к себе внимания окружающих?
— Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе?
— А ты хочешь? Ты же знаешь, в каком маленьком и тесном мире мы живём и какую репутацию мы нажили себе во время войны. Представь, как быстро наша новость разлетится по всему волшебному миру и как быстро достигнет Гарри и Рона…
— Да, ты права. Эх, как непросто быть знаменитостью… — пошутил Сириус с выражением грустного клоуна, но резко воспрял. — Придумал! Я знаю одно несложное зельице. Зелье незнакомца. Слышала о таком?
— Зелье, которое окутывает волшебника нейтральной аурой? Знаю. Оно вызывает у окружающих безразличие и…
— …заставляет их забыть о встрече с выпившим зелье уже через несколько минут после расставания, да, — закончил Сириус вместо Гермионы и наградил её ласковым поцелуем. Как же он обожал не просто красивых, но и умных женщин!
Гермиона задумчиво кивнула, приняв его идею. И кто бы мог подумать, что она могла согласиться на тайные отношения у друзей за спиной с самим дьяволом-искусителем в людском подобии, который не подружился с кризисом среднего возраста…
— Миссис Уизли убьёт тебя, когда узнает. А меня посадит под домашний арест, — слегка истерически засмеялась Гермиона. Сириус согласно ухмыльнулся:
— Любопытно, что о реакции Молли ты переживаешь больше, чем о мнении своих родителей.
Родители… Сейчас Гермиона готова была говорить о чём угодно, но только не представлять себе весь тот ужас, которым стало бы их знакомство с её зрелым бесшабашным возлюбленным-магом. Благо, они никогда не лезли к ней с расспросами о личной жизни — всё же, не время ещё двадцатилетней девушке с блестящими перспективами в Министерстве магии думать о замужестве. Да и с Сириусом им было пока рано говорить о чём-то более серьёзном, чем первых тайных свиданках. Всё-таки, как бы она его ни любила, но это же Сириус…