- Я думаю, будет лучше, если с нами пойдёт полковник Фонтклер.
Джеффри поднял испуганные глаза. На миг в глазах сэра Роберта отразился такой же ужас, но он быстро прогнал любые эмоции со своего лица.
- Будь так добр, Джеффри.
Полковник с трудом поднялся на ноги. Джулиан заметил – и уже не впервые – насколько сильнее становится его хромота, когда он расстроен.
- Что происходит? – потребовала объяснений леди Тарлтон.
- Мистер Кестрель собирается рассказать мне о своём расследование в Лондоне.
- Я знала! – выкрикнула она. – Я знала, что он поехал в Лондон вынюхивать то, что можно использовать против нас!
- Мистер Кестрель поехал в Лондон по моей просьбе и с моего одобрения. А теперь, если ты извинишь нас, Кэтрин…
Они вышли. Леди Тарлтон бросилась к окну. Крэддок сидел, сгорбившись, положив руки на колени и нахмурившись. Леди Фонтклер выскользнула из комнаты. Мягко, на почтительном расстоянии, она последовала за мужем, Джеффри и Джулианом в кабинет.
В кабинете оказалось темно. Окно было открыто, камин не зажжён. В комнату врывался ветер, отчего шторы дожали, а пламя свечей – трепетало. Полковник немного поёжился и тут же зашагал к креслу. Сэр Роберт сел напротив брата. Джулиан встал между ними.
- Я позвал вас сюда, – обратился он к Джеффри, – потому что хочу в присутствии сэра Роберта спросить, что вы знаете об Эме Дешам.
Джеффри закрыл глаза и уронил голову на руки.
- Кто такая Эме Дешам? – спросил сэр Роберт.
- Эме Дешам – это юная леди, чьё тело я нашёл в своей комнате.
- Так вы узнали, кто она? Но… Но ведь фамилию Дешам носила женщина, что… – он оборвал себя и перевёл взгляд на сгорбившегося, безмолвного брата. – Ты всё время знал, кто она!
- Я знал, что она – дочь Габриэль. Я не знаю, откуда она взялась здесь, Роберт, и не знаю, как она умерла.
Тихо вошла леди Фонтклер. Сэр Роберт ещё был слишком потрясён услышанным, чтобы обратить на это внимание.
- Ты говорил, что у Габриэль нет семьи.
- Я знаю. Я боялся рассказывать про Эме.
- Ты признаёшь, что это – дочь Габриэль? И ты думаешь, мы поверим, что ты непричастен к её смерти?
- Это правда, Роберт, клянусь! Я ни разу не видел Эме с тех пор, как французов выдавили из Испании вплоть до того, как ты привёл нас всех посмотреть на её тело. Конечно, я узнал её. Узнал украшение, которое сам подарил когда-то ей – серебряную ракушку. Это символ святого покровителя Испании[53]. Я купил его у цыганки на рынке. Это просто дешёвая безделушка, но я знал, что любой дорогой подарок Габриэль заберёт себе. Кажется, ей – то есть, Эме – она понравилась. Она была очень набожна.
- Почему ты сразу не сказал нам, кто она? – нетерпеливо спросил сэр Роберт.
- Я не мог! Я был единственным, кто знал её. Вы бы подумали… именно то, о чём думаете сейчас! Все бы решили, что убийца – я, ведь я больше всего выигрывал от её смерти! Но я не убивал её, я заботился о ней когда-то, и никогда бы не причинил ей вреда. Я был потрясён, когда узнал, что жертвой стала она! Я не мог и вообразить, как она оказалась здесь и что делала в комнате Кестреля. Сесилия подтвердит! – он с жаждой повернулся к леди Фонтклер. – Я был потрясён, разве нет? Я едва смог поверить, что это Эме.
Лицо сэра Роберта побелело. Он медленно повернулся на ногах и прямо посмотрел на жену.
- Ты знала, кто убитая? И ничего мне не сказала?
- Роберт, не смотри на меня так! – она подошла к нему и положила руку мужу на предплечье. – Джеффри рассказал мне на следующий день после убийства, что жертва – дочь Габриэль. Ему нужно было с кем-то поделиться. Ему был нужен совет. Я больше всего хотела в тот же день прийти к тебе и всё рассказать, но не могла взваливать на тебя ещё одно бремя. Я знала, что ты почувствуешь, что должен разобраться, виновен Джеффри или нет, и вся история с Габриэль и письмами будет предана огласке. Да и какая разница, если я знала… если я знала, что Джеффри невиновен?
- За двадцать пять лет брака я ничего от тебя не скрывал. Я полностью тебе доверял – ты и представления не имеешь! Как ты могла сговориться с Джеффри?
- Всё было не так. Джеффри доверился мне, я не могла предать его. И я знаю твоё чувство справедливости. Я боялась, что ты не проявишь к нему никакого сочувствия, а обойдешься с ним по всей строгости закона. Я должна была защитить его. Я не могла позволить, чтобы его подозревали в убийстве, которого он – я уверена! – не совершал.
- Я понимаю. Тебе нужно было выбирать между верностью мне и Джеффри, и ты выбрала его. Быть может, в глубине души ты сожалеешь, что не выбрала его ещё двадцать пять лет назад?