МакГрегор напомнил себе, что он не доверял Джулиану Кестрелю. Тем меньше причин доверять ему сейчас – когда открылось, что его слуга был лжецом, а быть может, ещё и убийцей. Но доверие МакГрегора к людям часто бывало основано скорее на инстинкте, чем на разуме, а инстинкт сейчас подсказывал, что Кестрель совершенно сбит с толку. МакГрегор знал – он не может просто посмотреть этому парню в глаза и заявить, что уходит по своим делам. Вместо этого он сказал:
- Если ваш слуга невиновен, сэр Роберт быстро это поймёт.
- Почему же, когда есть столько причин признать его виновным?
- Послушайте, сэр Роберт – честнейший человек и мировой судья! Не думаете же вы, что он может обвинить человека в убийстве без веских причин?
- Не знаю, что значит «веские причины». Я лишь знаю, что Брокер чист от подозрений. Сэру Роберту придётся искать убийцу в своей семье. Как, Бога ради, он может быть беспристрастен? Сами подумайте, какой из Брокера получается убедительный преступник – лондонец, чужак, слуга, да ещё не фонтклеровский. Сэру Роберту остаётся только продержать его под замком до суда и закрыть расследование, больше не интересуясь, кто ещё мог совершить убийство!
- Я знаю сэр Роберта много лет – возможно, не меньше, чем вы живёте на свете – и я скажу вам, что он — честнейший из всех людей на свете. Он даст вашему слуге возможность объясниться, а если доказательств не будет, он отпустит его и продолжит расследование, чего бы это не стоило ему и его семье. Он такой человек.
- Молю Бога, чтобы вы были правы.
МакГрегор посмотрел вслед уходящему Кестрелю и неожиданно ухмыльнулся.
- Рад видеть, что вы можете из-за чего-то взволноваться. Я-то уж начал думать, что вас просто вырезали из какого-то лондонского журнала о моде.
- Вы идёте, мистер Кестрель? – позвал сэр Роберт.
- А вы? – спросил Джулиан доктора.
- Думаю, мне стоит, – проворчал МакГрегор. – Вы сейчас в таком состояния, что можете сказать, что угодно, если я вас не придержу.
- О, я не потеряю голову. Я не могу позволить себе это. Мне надо держать себя и свой характер в узде, иначе я ничего не смогу сделать для Брокера, – его лицо расслабилось, на нём появилась улыбка. – Вы вряд ли поверите, что в Лондоне я знаменит своей невозмутимостью.
- Я не уверен, что вы не нравитесь мне и без него. Но вы правы – сейчас вам как никогда нужна холодная голова.
Глава 13. Никому не друг
В кабинете сэра Роберта зажгли две лампы – одну на его столе, другую – на стоявшем в углу письменном, за который сел Роулинсон. Брокер стоял в центре комнаты под пристальным взглядом судьи. Джулиан занял стратегическую позицию на стуле рядом с камердинером, так что мог видеть обоих участников грядущего допроса. В комнату вошёл и МакГрегор, за которым колыхалась тень. Ветер снаружи задувал всё сильнее, свирепо гоняя капли дождя по оконным стёклам.
Сэр Роберт обратился к Брокеру.
- Я должен сразу предупредить вас, что вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Я не могу требовать от вас свидетельствовать против себя. Но я настоятельно рекомендую поделиться сведениями, если они могут оправдать или объяснить ваши действия. В ином случае я буду вынужден сделать неблагоприятные для вас выводы. Вы меня понимаете?
- Думаю да, сэр.
- Как ваше полное имя?
- Томас Стоукс, сэр.
Сэр Роберт резко поднял голову.
- Я думал, ваше имя – Брокер.
- Брокер – это прозвище, сэр.
- Вы знали, что Брокер – это не настоящее имя? – спросил сэр Роберт.
Прозвище, насколько знал Джулиан, было дано Брокеру за что он ловко служил «посредником» между содержимым чужих карманов и скупщиком краденого[33].
- Брокер сообщил своё настоящее имя, когда я нанимал его. Но он сказал, что привык откликаться на «Брокер», и я подумал, что ему это подходит и стал звать его так, – он с нажимом добавил. – Не имею ни малейшего представления, откуда это прозвище взялось.
У Брокера отвалилась челюсть, и он затряс головой в знак протеста. Джулиан метнул в него предостерегающий взгляд, что говорил: «Не будь ослом. Я наврал ради тебя и буду врать дальше. Если ты меня остановишь, навредишь обоим».
- Что значит это прозвище? – спросил сэр Роберт.
- Не знаю, сэр. Отец так меня звал, когда я был мальцом.
- Сколько вам лет?
- Двадцать, сэр.
- Давно вы служите у мистера Кестреля?
- Думаю, около двух лет, сэр.
Сэр Роберт повернулся к Джулиану.
- Вы наняли его камердинером, когда ему было всего восемнадцать? У него уже был какой-то опыт?
- Ни малейшего. Настоящий tabula rasa[34]. Я смог сделать из него такого слугу, какого хотел.
33
В оригинале слугу Кестреля зовут «Dipper» – то есть «Ковшик», «Черпак» и, как объясняет это предложение, дано такое прозвище было за то, что он, будучи щипачом, ловко запускал пальцы в чужие карманы. Вместе с тем, кличка звучит достаточно адекватно, чтобы, и слуги, и образованные джентльмены вроде сэра Роберта принимали её за фамилию – в прошлой главе к нему прямо обращались «Mr. Dipper». Стало быть, нужно было придумать кличку, которая: 1). Имела бы какое-то касательство к «профессии» вора-карманника и была бы понятна русскому уху; 2). Звучала бы как нормальная английская фамилия; 3). Не была бы совсем трэшовой, вроде «Карманс» или «Щипачкинс». Мне пришло в голову использовать какой-нибудь более или менее прижившийся у нас англицизм, чтобы и понятно было и «английскость» сохранилась. Придумалось «Брокер», ради чего пришлось изменить предложение, где пояснялась суть фамилии, сославшись на роль карманника как «посредника» между владельцем имущества и скупщиком. Я не считаю свой вариант совершенством, так что если придумаете лучше – поделитесь.