Нынче родилась нам наша Милость, –
Будьте милостивы, люди, к своим ближним.
Нынче ссор не надо и насмешек,
Колкостей, обидчивости лишней.
Дар любви Своей нам хочет дать Всевышний,
Отпущенье грешным. –
Всех сокровищ мира драгоценней
Дар священный.
Светом ясным просвети Ты наши очи, -
Ибо только кротким Ты открылся,
Тем, кто звал Тебя, как дитя иль нищий,
Всей душой к Небесам Твоим стремился;
Только тем, кто Тебя искал, как странник
Приюта ищет;
Тем, кто лишь склониться пред Тобою хочет
И блажен, не прося о большем.
Белоснежной Лилией, какая
Людям и не снилась,
Чистою Овечкой, Голубицей
Вновь отверзлись нам врата Рая.
Чудный Агнец в пеленах, рождённый Ею, -
Там, в пещере…
Отзовёмся ли, чтоб вместе Спаса славить? –
Ангел призывает.
Чадо нежное, тепло дыханья
Ослика над яслями простыми, -
Вот и мудрость вся…К великой тайне
Припади – и поклонись безмолвно.
Отец вечности – Младенцу имя, -
В яслях, на соломе,
Смотрит, зная: быть Ему пронзённым.
Для того рождён Он.
Четвёртый волхв
«Ты легко узнаешь коридор по этому изображению. Посмотри, вот Божия Матерь с Младенцем на руках; перед Ним стоят и Ему поклоняются волхвы. Их четыре, а обыкновенно пишут их три».
(Е. Тур, «Катакомбы»)
Их было четверо, и всех
Из разных государств Востока,
Как говорилось у пророка, -
Звезда вела к вертепу – тех,
Кто Богу мудрости и тайны
Шёл принести чудесный дар…
(Их звали, как гласит преданье,
Каспар, Мельхиор, Валтасар).
Царю Небес и всей земли –
Чистое золото несли,
Священнику – благоуханный
Ливан, а смирну – предвещанье
Тому, Кто должен умереть
Ради всеобщего спасенья
И на кресте за всех мученья
Смиренно, кротко претерпеть…
Волхв Артабан, что шёл последним,
Был праведен и милосерден,
От юности Творца он чтил.
С молитвой бережно хранил
Он на груди заветный ларчик,
И камня в нём скрывались три –
Белее снега, неба ярче,
Пурпурней утренней зари:
Жемчужину, сапфир, рубин –
Христу, Которого любил,
Пока Его ещё не видев, -
С собой мудрец вёз в град Давидов…
Но на пути, в открытом поле,
Без чувств лежал больной еврей, -
И он остался с ним, доколе
Заботой чуткою своей
Не возвратил тому сил прежних…
Сапфир за снадобье отдав,
От спутников своих отстав,
Продолжил волхв свой путь поспешно.
Он в долгожданной Иудее
Заходит в бедный дом в селе
И слышит, что свершилось дело,
Не виданное на земле:
Узнав о Рождестве Мессии,
Царь Ирод приказал: «Скорей
Новорождённых всех детей
Убить, чтобы цари иные
Мою не отнимали власть!» -
Хозяйка дома молодая,
К себе ребёнка прижимая,
Едва успела в ноги пасть
Волхву: «Спаси нас, ради Бога!»
Но поздно, - крики за порогом,
И римский воин меч ужасный
Над мальчиком заносит свой…
И жизнь младенца и несчастной
Спасёт лишь выкуп дорогой! -
Исчезло время во вселенной… –
Как звёздный хор в ночи блаженной,
Звенит душа, и огоньками
Искрится драгоценный камень
Алее сердца, - каплей крови
Ложится в смуглую ладонь…
Взор мудреца – ещё суровей,
И вздох едва скрывает стон…
И вновь отдать! И вновь идти,
Встречая горе на пути!
И преградил ему дорогу
Солдат вооружённых полк:
Купец из Персии далёкой
Приехал уплатить свой долг
В Израиль с дочерью прекрасной,
Но умер в тот же день, - она
За долг отца обречена
Быть проданной насильно в рабство…
Толпа насмешливо следит. –
Девица бьётся и кричит,
О помощи всех умоляет,
И слёзы горькие с ланит
Ручьём жемчужным вниз сбегают…
У Артабана сжалось сердце,
Вмиг краски выцвели лица, -
Последний камень из ларца
Свободу дал дочери перса,
Спас от бесчестия её…
Вновь странствовать пошёл затем он, -
Так милосердие своё
Он не донёс до Вифлеема…
О Артабан! твоя любовь
Сокровищ выше оказалась:
Та милость к ближнему, та жалость
Всех драгоценнее даров.
Не будут подражать тебе
И назовут легендой имя,
Но ты полней других воспринял
Благую истину Небес.
Разбойник
Они шли по пустыне и свёрток несли,
И мечтали о капле воды,
И ослёнка с узлом за поводья вели,
И цепочкой тянулись следы…
Их тревожным молчанием мир окружал,
Взгляд колол незнакомый пейзаж,
И уж на горизонте змеился, дрожал
В зыбких линиях первый мираж.
Тщетно путников взор ключ иль пальму искал,