- Я уже предупреждал тебя, чтобы ты не смела, говорить о мужчинах в моем присутствии, но ты видимо не понимаешь по-хорошему, тогда я сделаю по-другому! - рычал он, пока нес ее в комнату.
- Я не говорила о них, – крикнула Андреа.
- Но говорила об их причиндалах! – взревел он, захлопывая дверь и бросая ее на кровать, откуда она тут же слетает и в приступе бешенства начинает кидаться в него вещами.
- Да пошлел ты, псих неуравновешенный! – кричит она, швыряя кувшин с водой, и едва он успевает пригнуться, в него летят подушки и книги, от которых он не успевает увернуться.
Попавшая в него книга, является последней каплей и, подлетев к ней в мгновение ока, он с силой притягивает Андреа к себе, и впивается в рот с одним желанием - наказать за дерзость.
11
Андреа не поняла, когда грубый, властный и наказывающий ее за непослушание поцелуй, вдруг плавно перетек в нечто тягучее, горячее, разливающейся патокой по телу, гоняя стайки мурашек, от дурманящего аромата его парфюма.
Он водил руками по телу, срывая с ее губ стон и чувствуя, как мгновенно возбуждается рядом с ней.
- Ты не женщина – ты яд! – прошипел он, укусив за губу и, слегка оттянув ее.
- А ты кто?
- Твое противоядие, змейка моя. Мы будем отличной парой, – с этими словами, он подхватил ее и понес на кровать. – Прямо сейчас и проверим.
Он срывал с себя одежду, смотря пристальным взглядом на Андреа и пригвождая ее к постели, отчего она, даже если бы захотела, не смогла убежать. Сейчас, ей кажется, что он пронзает ее своими черными глазами, в которых вспыхивает яркое пламя и бушует черное море. Лихорадочный блеск его глаз, явно намекает на то, что шейх на взводе и причина этому возбуждение, которое не скрывают даже штаны.
Скинув свою робу, он снимает все, совершенно не стесняясь, и протягивает руки к ее ногам.
- Твой черед пташка.
Она едва успевает понять, что происходит, как он одним движением стягивает с нее платье и отшвыривает прочь, звериным взглядом осматривая каждый сантиметр ее гладкой кожи.
- Настоящее произведение искусства.
Андреа даже не слушала то, что говорил шейх, потому что застыла при виде его атлетической фигуры и внушительного прибора, который сейчас смотрел прямо на нее.
Облизнув пересохшие губы, Андреа подумала про себя, что таких самцов, вообще не стоило создавать природой, потому что на фоне этого, любой, стал бы чувствовать себя неполноценным.
Литая грудь переливалась на свету, на груди ни волосинки, отчего Андреа сделала ему автоматически плюсик в карму, шикарные руки, обвитые венками, выступающие на прокаченных мускулах, заставляли Андреа размышлять о том, что они явно не для скуки.
Хотя она уже и так знает, что могут эти шаловливые пальчики.
Спустившись взглядом вниз, она все же нашла небольшую поросль, спускающуюся от пупка и ниже, туда, где его возбуждение грозило вырваться на свободу прямо сейчас, потому что венки, выступающие на его члене, то и дело норовили взорваться от натуги.
Широко расставленные ноги были таким же произведением искусства, как и все остальное, прокаченные мышцы ног и икр, сводили с ума Андреа, заставляя желать его.
- Все рассмотрела? – спросил он довольно.
- А попробовать можно?
Глаза Андреа были, как у невинной девочки, она оперлась руками, приподнимая свою роскошную грудь, и обвела по контуру губ языком, намеренно провоцируя шейха.
- Ведьма-а-а…
Процедив эти слова, он схватил ее за подбородок и потянул на себя, вгрызаясь в губы с сумасшедшим напором, сметая все грани и попытки заглушить мысли о правильности действий.
Андреа почувствовав, как он обхватил ее грудь, ответила тем же, сжав его член и вырывая из горла протяжный стон. Убрав руку, он толкает ее на спину и широко разводит ноги, наваливаясь всем весом, лишая Андреа воздуха.
- Довела! – прорычал он и, коснувшись рукой между ног, почуял влагу, осторожно проникая в нее, сжимая двумя руками, и заставляя Андреа блаженно закрыть глаза, отдаваясь этой страсти без остатка.
Позже, она, несомненно, пожалеет, когда отрезвляющая волна, накатившись на нее, сметет все преграды, выстроенные против Ильмана ибн Рашид Аль-Нахима, но сейчас, она не в силах отказаться от этого дикого и необузданного удовольствия, плавится и горит в руках шейха.
Он кончает вместе с ней, сжимая сильнее и сильнее, а после обессиленно откатившись от нее, вдруг прижимает к себе и громко смеется.