- И давно это было? – полюбопытствовала Андреа, борясь с чувством голода.
- Примерно пять часов назад, – волнительно произнесла она, и уставилась на Андреа, которую вообще ничего не волновало, кроме утоления жажды и голода.
- А что в тюрьме сегодня на ужин?
Рания прикрыла рот ладошкой, и быстро стрельнув глазами на дверь, убежала.
- Видимо святым духом наемся, – сказала она и, повернув голову, стала осматривать комнату.
При свете дня она не успела, как следует рассмотреть ее, да и сейчас она не передает всей атмосферы. Но одно только окно от потолка до пола, заставляет Андреа зачарованно уставиться в него, замечая сад и фруктовые деревья. Комната выполнена в светлых тонах, на потолке настоящее произведение искусства – роспись в виде божественных птиц с белоснежными крыльями, да и все кругом белоснежное, даже ковер которым устлан пол, был из мягкого молочного ворса. А еще огромное количество подушек разнообразных расцветок и форм, были разбросаны по всей кровати.
- Королева, не иначе, – прошептала про себя Андреа, усмехнувшись и, ударив руками по постели, почувствовав, как дернулось тело от такого удара. – Твою мать!
Услышав, как кто-то вошел в комнату, она боязливо высунулась и перевела дыхание, увидев, что это Рания вернулась с подносом.
- Ваш ужин госпожа! – поставив переносной столик ей на постель, она поставила поднос и от запаха, исходившего из-под накрытых тарелок, ее едва инфаркт не стукнул.
- Отравлено? – спросила Андреа скорее шуткой, тут же хватая вилку и отправляя первый кусочек в рот, но Рания поняла ее вопрос буквально, и поспешила заверить, что все блюда проверяет главный повар на кухне, прежде чем их подают правителю. – Я ж пошутила.
Рания улыбнулась, поняв ее шутку, и внимательно посмотрела на нее, пока Андреа с завидным удовольствием поглощала еду. Когда все было съедено, и поднос убран с колен, Андреа почувствовала себя лучше, но отчего-то клонило в сон.
- Госпожа, правитель приказал добавить в сок успокоительное, поэтому вы проспите до утра, – голос Рании был извиняющим, и Андреа махнула на нее.
- Не переживай пока я не приду в норму, твоему правителю нечего опасаться.
- Снова угрозы, девочка?
Задав свой вопрос, Ильман шагнул в комнату и кивком головы, проводил Ранию на выход, смотря на борющуюся с зевотой, Андреа.
- Как себя чувствуешь?
- Прекрасно. Готова дать отпор.
Смешок шейха, позабавил и, устремив на него взгляд, Андреа увидела, что он переоделся. От костюма не осталось и следа. Он был в робе белого цвета, а в руках четки из черных бусин. Гуфьи или гутры*она не голове не видела, но знала, что они носят такое.
Он подошел к ее кровати и присел, смотря внимательным и заботливым взглядом.
- Завтра, когда ты проснешься, я отведу тебя к отцу, и представлю своей невестой!
- Меня? А как же Лейла?
- Тебя! – сказал он, смотря на нее прямым взглядом, и она кивнула, посмеиваясь, потому что планировала сбежать до рассвета.
Увы, рассвет она не встретила, как и отца шейха, потому что металась в агонии, бормоча проклятия шейху.
* Гутра - традиционный арабский платок, и, наверное, главный (по модности) элемент арабского "костюма". В старые добрые времена бедуины гутру носили для защиты от солнца и песчаных бурь, а сейчас, скорее для красоты.
4
Шейх нетерпеливо мерил шагами коридор у двери, в которую полчаса назад вошла врач и до сих пор не вышла. Страх за Андреа всколыхнул в нем ярость, и он от бессилия не знал что делать. Он проигнорировал просьбу слуги о том, что отец ждет его в кабинете и нетерпеливо ждал, когда врач выйдет от нее и объяснит ему, в чем дело.
Когда он утром пришел к ней, чтобы проводить к отцу не сразу понял, что что-то не так. Она лежала с закрытыми глазами и будто спала, поэтому подойдя ближе и наклонившись к ней, он понял, что она вся мокрая и ее бьет озноб, хотя положив ладонь на лоб, он почувствовал жар, исходивший от тела.
Мгновенно поняв, что кто-то причинил ей вред, он вызвал всю охрану и устроил допрос, пока машина, посланная им за врачом, не привезла ее во дворец. Служанка стояла рядом с охраной и дрожала от страха, явно не зная ничего о том, что случилось.
Она поклялась жизнью, что ничего не давала ей, кроме того, что было на подносе, поэтому шейх был озадачен этим не меньше Рании. Решив, что Лейла каким-то образом умудрилась пробраться во дворец и причинить боль Андреа, была сразу отвергнута, потому как охранник, приставленный к ней, доложил о том, что та, после его отправки из дворца весь день и ночь провела в покоях, круша в истерике свою комнату.