Аулюс посмотрел в голубое небо, где Солнце, казалось, рассыпалось золотым дождём, и намеревался было попрощаться с нами, но ощутил моё скромное намерение и смиренно сказал:
— Помолитесь за нас, Андрэ!
С чувством уважения я стал читать вслух:
Господь Иисус!
Сделай нас достойными тех, кто распространяет истину и любовь!
Умножь сокровища мудрости в душах, которые возвышаются под защитой себе подобных.
Приди на помощь тем, кто забывает о себе, распределяя от Твоего имени надежду и покой…
Научи нас чествовать Твоих верных учеников с уважением и нежностью, которые мы им должны.
Вырви из наших душ сорную траву недисциплинированности и гордыни, чтобы простота сделала возможным наше обновление.
Не оставляй нас в ослеплении, направляй наши шаги на путь смиренно восходящих братьев, которые, будучи благородными и великими не чувствуют себя перед Тобой униженными, становясь детьми, чтобы помочь нам…
Восславь их, Господи, короновав их головы лавровыми венками света!..
Ориентер должен был знать, что он сам являлся для нас одним из благодетелей, на величие которых я ссылался; но я не осмелился произнести его имени, настолько велико было моё уважение к нему, которого он всецело заслуживал с нашей стороны.
Закончив молитву, я посмотрел на него влажными от слёз глазами.
Аулюс не промолвил ни слова.
Окутанный световыми облаком, давая нам понять, что прощается с нами также с молитвой, он сжал нас в своих объятиях и ушёл…
Словно дети, мы с Хиларио, с молчаливыми слезами признательности, следили за ним, пока его фигура не исчезла вдали.
Тогда мы вспомнили о работе, которая ждала нас, и, воздавая хвалу служению, которое было для нас благословением, мы принялись помогать увечному ребёнку, как личности, которая возродится в великом будущем.
* * *