Именно поэтому Комитет был осведомлён о ходе боевых действий и ситуации на фронтах не хуже, чем аналитики Генерального штаба. Что знали или что планировали они, знали и мы. И это здорово нам помогало. Не без препон, но всё же. Именно поэтому я смог разглядеть, то что не смогли увидеть «великие» стратеги.
- О чём вы говорите?
- О концентрации наших войск, об оставленных плацдармах, о перебрасываемых резервах и о внезапном великодушии Союза, вдруг согласившегося на беспрецедентное прекращение огня, с возможностью гражданскому населению беспрепятственно покинуть контролируемую колониями территорию. Они сами предложили на сорок восемь часов открыть коридор безопасности для всех желающих перебраться на «другую» сторону. Правда, они не потребовали подобного шага от нас, но военные не придали этому значения. Возиться с населением предстояло комитету и гражданской администрации, головной боли не будет, а там, где станет меньше гражданских можно смело применять весь имеющийся у них арсенал, не боясь критики политиков, набирающих баллы на мнении толпы о «рыцарской» войне. Генералы увлеклись. Я понимаю, что они закончили лучшие учебные заведения, соглашусь, что с гордостью носимые ими награды вполне заслужены. Среди них много достойных людей. Патриотов. Честных и преданных. Но вот что я вам скажу… они не были готовы к такой войне. Тактика, стратегия, военная хитрость – да, бесспорно, но этого мало. Система верила в своё превосходство, люди на которых она опиралась, верили в систему, и всё это привело к их ограниченности, недальновидности и глупой уверенности в собственных силах. Поэтому они и проморгали Сопротивление, именно поэтому они и проморгали начало войны.
Теперь же они увлеклись маниакальной целью поднять и «очистить» свой авторитет. Чем больше затягивались боевые действия, в отсутствии значимых побед, в понимании населения, что наши вооружённые силы не в состоянии «молниеносно» справиться с восставшими колониями, над ними сгущались тучи. Все камни летели в них. Правительство только разжигало такие настроения, найдя козлов отпущения в лице тех, кто требовал увеличения финансирования, новых разработок, пополнения рядов и просто смотрел свысока на гражданских, которые будут просить их о защите в случае угрозы стабильности Метрополии. Интриги в руководстве Центральных миров не прекращались и в состоянии войны…
Помимо этого, со мной неожиданно связался Чжимин. Сам. По совсем незначительному вопросу. Он был словоохотлив. Дружелюбен. Даже вскользь спросил, не нашёл ли я по своим каналам нашего отца. Я ответил, нет. Что-то вроде надежды появилось во мне при том разговоре. Я хотел верить, что ему небезразлична судьба отца. Напоследок он пообещал выйти на связь через несколько дней, мол есть у него зацепка, шанс разузнать о его судьбе. «Возможно, я смогу что-то выяснить. Как только буду уверен, свяжусь с тобой», - сказал он.
Я всё ещё прокручивал в голове наш разговор, попутно изучая свежие документы местного штаба и доклады агентов Комитета, когда вдруг появилась шальная, слабая и невнятная деталь – не упускаю ли я что-то? В ту ли сторону смотрю? К утру эта мысль превратилась в навязчивую идею. Я решил копать глубже. Пока не знал в каком направлении, но чувствовал необходимость. Смутное беспокойство. Как у человека, знающего, что что-то должно произойти, но не знающего, что именно.
- Похоже, он пытался отвлечь вас.
- Видите. Даже вы догадались. Всё верно. Мне потребовалось ещё несколько дней, чтобы прийти к такому выводу. И ещё один разговор с ним. Моя искренность при первой встрече… Фраза про Лучевое оружие… Он был не так прост, мой сводный брат. Уверен, они не теряли бдительность, я имею в виду Сопротивление. Могу предположить, что он лично имел разговор с Рангози или связывался через доверенных людей. Даже там про Лучевое оружие знали не многие. Как среди них оказался мой брат, я не понимаю до сих пор. История его взлёта в ранг доверенных лиц президента Эссена и главы Сопротивления известна только им. Когда я простодушно признался про своё задание, сам того не ведая раскрыл наши цели чудовищу, что сотворило Сопротивление, и ускорил неизбежное.