Исполнители смекнули свою выгоду, старались играть согласно задаваемому певцами темпу и после окончания действительно набрали в шапку неплохое жалование от расчувствовавшихся мужиков. Тамарка рыдала, я, проникнувшись, тоже смахнула с глаз слезинку.
— Какая прекрасная песня, — всхлипнула под конец Томка. Все согласно помолчали. И вот в этой лиричной тишине сидевший рядом Сапень вдруг достал из кармана огромные ножницы и стал ими щелкать возле своей брови, пьяно приговаривая:
— Варька, ты что сделала с моими бровями? Они теперь непрерывно растут, как волосы!
Я подумала насчет обоснованности претензий, поплевала себе на палец и загладила ему неостриженную еще бровь на лоб. Теперь бровь, которая и в самом деле за время посиделок отросла на полвершка, грозно топорщилась.
— Ну хочешь, посоветую хорошего цирюльника? — пожала плечами я. Друзья, отошедшие от первого впечатления, захохотали. Сапень нахмурился, держа ножницы в руках, с его бровью это смотрелось особенно впечатляюще.
— Ладно-ладно, — поспешно произнесла я и задумалась, как помочь другу: — А ты можешь их заплетать в две косички, как гномы свои усы и бороды!
— И за уши потом закладывать, — прорыдал сквозь смех Кафык. Друзья загоготали еще пуще, а я, подумав и представив обрисованного мной Сапня, бесстыже к ним присоединилась.
— Ну и стерва же ты, Варька! — в сердцах произнес Сапень, достригая вторую бровь и запихивая ножницы обратно в карман.
— Кто стерва?! Я — стерва?! — ахнула я. — Да сам ты стервяк!... стревяч!... э-э-э... стервь?
— Стервец, — подсказал, сидевший с другого бока Маркус.
— О! — подняла я указательный палец. Палец вело из стороны в сторону. — Видишь, не одна я так считаю! Зато будешь знать, как без спросу целоваться!
— Целоваться? — навострили уши остальные парни. Я сперва поглядела на них, а потом развернулась к Сапню:
— Так ты им еще и не сказал, за что у тебя такая роскошная шевелю... бровелюра? — изумилась я. Воспоминания нахлынули, и я решительно захотела испортить Сапню реноме в глазах его товарищей: — Этот..., — я задумалась и поморщила лоб, — стервун воспользовался моментом в директорском кабинете и прилюдно меня облобызал!!
И злорадно оскалилась в предвкушении того, что сейчас дружки, возмущенные этим фактом, по меньшей мере брови-то Сапню начешут. Однако я ошиблась.
— А почему ему можно, а нам нельзя? — возмутился Кафык. — Я тоже хочу!
— И я! — сказал Маркус, к моему ужасу сидящий рядом со мной. За ним и остальные выразили свою готовность к сему действу, даже Сапень, которому, вероятно, мало было взбесившейся растительности на лице (или, наоборот, он считал, что ему терять больше нечего). Я подобрала отвисшую челюсть и обратилась к Тамарке, которая единственная пока меня не предала:
— Ты не заметила, что в последнее время у них стали появляться какие-то прямо-таки нездоровые наклонности?
— Обращайтесь к своим многочисленным поклонницам!! — с этими словами мы с Томкой нащелкали по раскатанным губам и загребущим локотникам. Кафык и Никас, чтобы далеко до меня не ходить, потянулись к Тамарке. Один Лорг спокойно сидел с краю, лениво жевал мясо и не лез, видимо, ждал очереди. А когда и это не помогло, пришлось мне доставать палочку и визгливо угрожать: — Щас всем волосы в носу и в ушах как поотращиваю!!
— И не только там! — добавила Тамарка, по моему примеру вынувшая палочку.
После этого пыл тотчас поугас, правда бока мне все же намяли и, как я ни вертела головой, в щеку пару раз смачно поцеловали, все-таки сложно отбиваться от зажавших тебя с двух сторон сильных и пьяных парней. Однако один раз мне удалось каверзно отклониться назад и в тему крикнуть «Горько!» Сапню и Маркусу, которые не успели вовремя затормозить. Разгоряченные сражением, все схватились за кружки.
— Нам надо еще одних друзей заводить, чтобы они от этих помогали защищаться, — выдохнула Тамарка, отлипая от опустевшей кружки.
— А чего нам их заводить-то! — махнула я рукой, нечаянно облив из своей кружки Маркуса и Лорга. — У нас же эльфы есть!
— Чиво-о? Эльфы? У вас? — спросили хором парни. — Ха!
Хм, судя по всему, нам с Томкой не верят. Я уже совсем было накрутила себя и приняла решение вести их знакомиться с Адамантом и остальными, как дверь в трактир открылась, и внутрь ввалились те самые вышеуказанные персоны. Я восприняла появление эльфов как нечто само собой разумеющееся, и даже не удивилась, мол, раз о них подумала — вот они и пришли.
— Ребя-ата! — я с трудом выпала из-за скамейки и, шатаясь, пошла им навстречу, радостно распахнув объятья. — Как я рада вас видеть! Ик! Присоединяйтесь к нашему столу! — я махнула рукой в сторону двух абсолютно чужих столиков. Определять расстояние до предметов и людей у меня получалось отвратительно и с большой погрешностью (плюс-минус три шага), я шла и шла, пока неожиданно не уперлась носом в грудь темноволосому Намирису. Ребята были настроены серьезно, и праздновать что-либо, видимо, сегодня были не намерены. Они сухо поздоровались, кивнули Тамарке и, развернув меня за плечи обратно в сторону стола, отправились куда-то наверх по лестнице. Я пожала плечами и пошла на заплетающихся ногах обратно к нашему столу.
— Ну что, убедились? Теперь верите? — хмыкнула я и села мимо скамейки. Лорг меня выловил за воротник и отправил к Маркусу, где они на пару с Сапнем усадили меня обратно на мое место.
— Они наши друзья! — рдея красными щечками, хвастливо поведала Тамарка.
— Вы изменяете нам с какими-то другими друзьями? — поразился Кафык, грохотнув тяжелой кружкой о стол, чуть плеснув напитком из практически пустой емкости на столешницу.
— Ты что это имеешь в виду? — вскипела я. — Мы с вами... с ними, ничего такого не делали! — тут я задумалась и посмотрела на Тамарку. — Во всяком случае я.
— И я! — возмутилась Тамарка.
— И я! — на автомате присоединился задремавший у стены Никас.
Пару секунд все недоуменно смотрели на Никаса. Я за это время успела забыть, что мы обсуждали до этого, от перепоя сознание работать стало со сбоями. Тут ожил Кафык и внес предложение нас с Тамаркой напоить, чтобы неповадно было на эльфов заглядываться. Тот факт, что мы уже были пьяны в дрыбаган, никем почему-то не рассматривался. Я попробовала сказать «Нет, мне больше не наливайте», но предатель-язык отказывался произносить такую кощунственную фразу, слова «нет» и «не» выговорить так и не удалось. В кружках плескалось какое-то спиртсодержащее содержимое цвета воды, ни о каких тостах речи давно не шло. Я до хрипоты требовала у Кафыка обещания не изменять нам с тетей Лушей, Кафык требовал с меня аналогичного обещания насчет эльфов. Я соглашалась, а Кафык уклончиво обещался подумать. Парни следили за вливанием содержимого кружек в наши горла, сами не забывая методично всасывать алкоголь.
Неожиданно наверху раздался грохот. Все посетители заинтересованно подняли головы и повели носами. Сейчас даже громкий стук резко открывшейся двери о стену вызывал в пьяных мужицких мозгах только одну сладкую мысль — о драке. С лестницы кубарем скатился гном, сопровождаемый бегущими по пятам эльфами. Гном, одетый в серую рубаху, кожаные коричневые штаны, вправленные в голенища сапог, и несоразмерно широкий жилет, резво вскочил на ноги и поднял кулаки, готовясь защищаться. Случайные свидетели с замиранием сердца следили, изо всех сил решая к кому примкнуть в назревающей буче. Но эльфы не собирались на него нападать.