Растерянные и подавленные, вышли все на улицу.
Кароян был далеко, и Салей не знал ни его имени, ни фамилии, ни адреса.
Где он теперь возьмет деньги для бухгалтерии? Ему надо отдать четыре тысячи рублей, а где их взять?
Кароян радостно потирал руки. На руках у него была тысяча долларов, для приобретения которых он истратил сущие пустяки: какие-то сто рублей.
Кароян посоветовался с Журиковым, как им поступить с образовавшимся капиталом.
— Может быть, через Вилли купить золотые монеты? — предложил Олег.
Идея Карояну понравилась, и они прикинули, что может дать эта операция.
Выходило, что около восьми тысяч рублей.
— Едем к Вилли.
Таких друзей, как Вилли, у них было теперь уже несколько человек, но Вилли был лучше других. Он никогда не торговался. Через него они покупали в валютном магазине плащи из «болоньи», шубы, магнитофоны.
Вот и сейчас они быстро нашли Вилли, сели в машину.
— Нам нужны золотые монеты, — объяснил ему Кароян. — Мы дадим тебе тысячу долларов. Ты пойдешь в магазин и купишь нам золотые монеты.
Вилли кивнул. Он хорошо все понял.
Вот они и у цели. В магазине Внешторгбанка на валюту можно было купить золотые монеты всех времен и государств, золотые медали с изображением космонавтов, знаменитых артистов. Нумизмат мог пополнить здесь свою коллекцию и подобрать кое-что на обмен. Однако здесь же рассчитывали поживиться и спекулянты.
Вилли вышел из машины и исчез за массивными зеркальными стеклами.
Вернувшись, он передал Карояну сорок одну золотую монету.
— Ну спасибо, друг, выручил. На, держи, — и Кароян передал Вилли обусловленную долю денег.
Вилли вышел.
— А теперь к гостинице «Россия».
И вновь машина с двумя дельцами затерялась в потоке других машин. Кароян и Журиков «делали деньги».
Олег пришел домой усталый, но довольный. Улыбался, шутил, положил перед женой пачку денег:
— Спрячь или положи на книжку.
Он не стал объяснять, где взял деньги. А деньги ее давно уже не радовали. Она все больше боялась за своего мужа, за себя, за будущего ребенка. Она протестовала, но неуверенно, робко, и ему каждый раз удавалось успокоить ее.
— Вот наберем на квартиру, купим мебель, оденемся — и все, — говорил Олег.
На столе у майора Сергея Александровича Степанова лежал новый документ по группе Карояна.
Три листка, вырванные из ученической тетради, заполнены небрежно, строчки наползали одна на другую. Видно, торопился человек, который писал их. Это заявление пришло из Баку. На конверте был указан обратный адрес и фамилия отправителя — Мамедов.
Автор с возмущением писал о том, что в Москве и Баку орудует группа спекулянтов-валютчиков, называл их фамилии, имена, клички. Приводил известные ему факты спекулятивных сделок и просил, требовал пресечь преступную деятельность. В заключение писал:
«Думаю, что все они, наконец, получат по заслугам. Пусть горит земля под ногами этой нечисти».
Еще вчера вечером Сергей Александрович позвонил в Баку и выяснил, что по указанному адресу Мамедов не живет и ранее никогда не жил. Мамедовых в Баку — что Ивановых в Москве: ни за что не найдешь по одной фамилии.
Заявление Мамедова полностью подтверждалось уже имевшимися материалами проверки Карояна и его соучастников.
«Все правильно, — думал майор, — жаль только, что анонимно». Анонимные заявления проверяются так же тщательно, как и обычные. Но анонимка, если она и содержит правду, никакой юридической силы не имеет. Она только так, для сведения.
Сергей Александрович вновь читал заявление, что-то сопоставлял, куда-то звонил.
Вечером Степанов докладывал подполковнику о проделанной работе.
— Ловко Кароян обвел этого пройду Салея, — улыбался Петр Васильевич. — Но вот зачем он это сделал? Почему? Что заставило его порвать с ним? Как вы думаете? — он посмотрел на Степанова.
— Может, нашел новый, более выгодный источник приобретения золота и валюты. А если это так, то кто этот человек?
Непонятен был ход Карояна. Вилли на такую роль не подходил, он работал на подхвате, у него самого ни валюты, ни золота не было. Журиков не производил впечатления настоящего валютчика. Было похоже, что он запутался. Стоило попытаться оторвать его от Карояна.
Прошла неделя с того дня, когда Кароян обобрал Салея. Дальше тянуть было невозможно, и Салей скрепя сердце отправился в посольство.
— Что так долго тянул? — встретил его бухгалтер Умяр.
— Произошла неприятность. У меня нет денег, — произнес Салей.
— Как это нет? — не понял Умяр. — Я же тебе дал тысячу долларов.
Салей объяснил, что произошло.
Трудно было примириться с потерей такой суммы денег. Партнеры чуть не перессорились. Умяр стал грозить, что пойдет к послу искать на Салея управу, но тот не очень-то испугался. «Никуда ты не пойдешь, — думал он, — а пойдешь, тогда я сам все послу расскажу, каким образом вы тут обмениваете валюту. За такие фокусы вам тоже несладко придется».
Салея больше тревожило другое: он мог лишиться источника валюты для обмена на рубли.
Умяр тоже, видимо, понял, что погорячился: поссорившись с Салеем, он сам терял «бизнес». Оба они были нужны друг другу и сошлись на том, что Умяр согласился месяц ждать возвращения долга. Правда, на всякий случай взял с Салея расписку о том, что тот должен ему тысячу долларов. Перед Салеем стояла проклятая проблема: где взять деньги?
Вечером он встретился с Олей. Салей выглядел усталым, даже похудел немного.
Оле жаль его было, но помочь она ничем не могла.
— Послушай, Салей, а может быть, все-таки можно пойти и все рассказать об этом жулике? — предложила она. — Пусть его ищут. Найдут и отберут доллары.
— То есть как это рассказать? Кому? Да ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Меня же немедленно посадят.
Теперь Оля знала все. Но она еще не могла осознать, что этот близкий ей человек является преступником, что он обманул доверие и своей и нашей страны. Главным преступником она считала мошенника Карояна, которого никогда и в глаза не видела.
Галя полюбила Мухамеда, без него не могла быть и нескольких дней. Она часто навещала Мухамеда на квартире, которую он снимал за приличную плату. Родителям она о своих отношениях с ним не писала. «Не к чему тревожить их, — думала она, — не поймут они, волноваться будут».
Мухамед очень хорошо относился к Гале, был нежен, внимателен. У нее появились деньги. Мухамед не был скупым человеком. Галю уже не мучили угрызения совести, когда он приносил ей дорогие подарки; брала их свободно и просто, как нечто вполне разумеющееся. Она не видела в этом ничего плохого.
Галя уже многое знала, видела и чеки, и валюту, и золото. Молчала, делала вид, что ее это не касается.
Мухамед осторожно вовлекал ее в свои дела, иной раз посылал в комиссионный магазин сдать что-нибудь, просил предложить подружке кофточку. Но уж очень неохотно Галя шла на это, трудно было уговорить ее, убедить.
Поэтому Мухамед не решался подключать ее на крупные сделки.
При очередной встрече Салей поинтересовался:
— Скажи честно, Мухамед, тебе Галя помогает, ты ей доверяешь, можно рассчитывать на нее или нет?
— А что?
— Видишь ли, тяжело сейчас одной Оле, а кроме нее, мне опереться сейчас не на кого. Чеки у меня есть, могу достать товар, а вот сбыть его сложно. Оля по мелочам толкает, но это все не то, так я с Умяром год буду рассчитываться.
Салей предложил использовать Олю и Галю для спекуляции мохером.
— Сколько у тебя мохера? — спросил Мухамед.
— Мотков пятьсот. Мог бы взять и тысячу, если бы нашел, кому их отдать. А так их даже хранить негде.
…Галя с Олей легко нашли покупателей на мохеровую шерсть. Она только появилась, и модницы хватали ее, почти не торгуясь. Первые мотки продали у «Детского мира», выручив за один день около пятисот рублей. Мотки отдавали и по десять и по пятнадцать рублей, кто сколько даст.
— Ну вот, а вы боялись, — говорил Салей, пряча деньги в карман. — Пойду заткну глотку этому бухгалтеру.
То, что Салей и Мухамед начали втягивать в свои преступные дела советских людей, осложняло положение. Чекисты стали думать над тем, как помешать дальнейшему падению недальновидных девиц.