— А ты бери ее за рога, — засмеялся Игорь.
Савельев отшутился:
— Жалко тебя, хохла. Взлетим на воздух, а як же твоя Таня? Сиротой останется. Или ты с ней уже?..
Грачев не слушал их. Он старался безопасно подойти на шлюпке. Вот руки Савельева вновь коснулись скользкого тела мины. И снова волна выбила ее из рук, отбросила в сторону шлюпку. Грачев крепче сжал руль, скомандовал гребцам. По его срывающемуся голосу и настороженному лицу Крылов догадался, что лейтенант переживает не меньше самого Савельева. Стирая с губ соленую морскую воду, он думал: «Это тебе не наряды объявлять, тут силенка нужна».
Легкий толчок. Савельев удачно схватил мину за рога, прижался к ней подбородком и стал крепить патрон.
— Фитиль!
Ему подали горящую папиросу. С шипением вырвался длинный язык пламени. Запахло горелой тряпкой. Старшина легонько оттолкнул от себя мину, и шлюпка стала удаляться. Волны бросали ее, но Грачев искусно маневрировал. И вдруг он заметил, что неподалеку от мины из воды показался какой-то странный предмет, оставляя за собой белый бурунчик. Так это же перископ! Подводная лодка! Грачев побледнел: «Корабль… люди… взрыв». Во все легкие он крикнул:
— У мины лодка!
Моряки перестали грести и оглянулись. Уже показалась верхняя часть рубки.
«Патрон!» — блеснуло молнией. Грачев прямо в шинели бросился в воду и поплыл. Если он не успеет сорвать патрон, то мина взорвется, и тогда… Скорее! Скорее! Перед глазами вился сизый дымок. Захватывало дыхание, легкие сдавило, словно тисками. Петр энергично выбрасывал руки вперед. Пальцы коченели. Только бы не судорога… Руки совсем ослабли. Тогда он перевернулся на спину. Так плыть легче. Над ним пронзительно, словно предупреждая об опасности, кричали чайки. Чайке что, у нее крылья — паруса.
Петр снова лег на живот, стал сильнее выбрасывать руки. Проплыл несколько метров, поднял голову: до мины еще далеко, а лодка уже всплывает. Он напряг последние силы, и вдруг увидел, как кто-то сильный и ловкий обогнал его. Да это же Крылов!
Вот матрос сделал несколько гребков и сорвал запал. Едва отбросил в сторону, как тот взорвался. В лицо ударил горячий воздух…
Шлюпка пристала к борту эсминца. Серебряков, грустный, стоял у трапа. Грачев медленно, не поднимая глаз, поднялся на палубу. Словно очнувшись, стал докладывать:
— Товарищ капитан второго ранга…
Командир поднял руку: мол, разговоры сейчас ни к чему. Моряки помогли Крылову подняться по скользким ступенькам трапа. С его одежды стекала вода. Прибежали доктор и санитары с носилками. Игорь процедил:
— Сам пойду.
— Товарищ Крылов, на носилки! — приказал Коваленко.
— Я здоров, доктор, я… — голос Игоря сорвался.
Проводив унылым взглядом носилки, Грачев зашел в каюту переодеться. Только теперь он почувствовал, как сильно устал. Спустя некоторое время раздался взрыв, и эхо звонко покатилось по прибрежным скалам. Это уничтожили мину.
«Я бы мог доплыть первым, а вот не доплыл, — размышлял Петр. — Кинулся в шинели. Смотрите, мол, какой я герой. Мог бы сообразить, как Крылов. А может, я и без шинели не доплыл бы? Может, слабак я, силенок не хватило? Крылов… Кто бы подумать мог? Хвастун вроде, покрасоваться любит, но, поди ты, сумел. Командира опередил. Что сейчас матросы подумают? Ясное дело, скажут, тюфяк наш командир, растерянность за трусость сочтут. Черт побери… „Земляк Матросова“. Вот, небось, хохочет сейчас Серебряков. К чужому подвигу пришвартовался, а собственный — подчиненному уступил».
Тяжелые, как свинец, мысли угнетали Петра, и он не смог от них избавиться, пока не уснул.
Тревожная ночь миновала. В лазарет заглянуло солнце, и непоседы-зайчики запрыгали по лицу Крылова. Он проснулся. Увидел в иллюминаторе клочок голубого неба. У Тани такие вот глаза. И у Серебрякова. А вот у Грачева серые, как море в шторм. Горячий парень — первым бросился к мине. А кто его, Игоря, подхватил в воде?.. Когда Крылов сорвал с рожка мины подрывной патрон и бросил его в сторону, патрон взорвался. В лицо ударил горячий, пахнущий смолой воздух. Игорь сделал несколько гребков, и вдруг почувствовал, что силы покидают его. Корабль совсем недалеко, а сил плыть больше нет. Гребок, еще гребок… Потом он ощутил во рту воду, только и успел подумать, что тонет. Волна накатилась на лицо, все вокруг померкло…
Очнулся Крылов у борта корабля. Он лежал в шлюпке, рядом сидел лейтенант.
— Тяжелый ты, Игорь, — сказал ему тогда Грачев.
Значит, он и подхватил его на руки. Крылов повернулся на бок и снова уткнулся лицом в подушку. Вспомнив о Тане, загрустил. Как она там? Он любит ее, а ему не верят.