— Ну что ж, расскажу вам о себе. Есть у меня невеста, Дуся.
Семь лет назад вместе с Дусей окончил он семь классов. Поступил в горный техникум — с детства мечтал стать шахтером! Дуся после десятилетки собиралась поступить в институт, да не сдала физику. Пошла в совхоз.
Некрасов окончил техникум на «пятерки». Потом — на шахту. Поработал недолго — призвали на службу. Дуся обещала ждать.
Первые походы дались нелегко. Согревала любовь Дуси, теплые ее письма.
«Сашок! Привет тебе, дорогой, и море счастья. Соскучилась по тебе. Какой ты стал? Вчера весь день была в поле — сажали овощи. Пришла домой уставшая. А тут — твое письмо…»
«Саша, есть маленькая новость. Нина Пчелкина вышла замуж за Анатолия. Я была на их свадьбе. Когда кричали „горько“, тебя вспомнила. Боюсь, забудешь меня. Нет, Саша, это я пошутила. Я верю тебе. Жду».
«Смотрела фильм „Командир корабля“. Море видела, корабли и думала: „Какой ты у меня сильный. Пожалуй, я бы не смогла так…“».
«У нас был литературный вечер. Я выступала. Ты же знаешь, как я люблю Павку Корчагина! Мне аплодировали. И вдруг Никита Дубняк (он уже бригадир, наш „красавчик“) сказал: „Дуся, а что такое девичья гордость?“ Я смутилась, не нашлась что ответить…»
«Саша, говорят, что в страдании — радость, и те, кто любят, знают это. По-моему, это правда. А как думаешь ты?»
«Помнишь Наташу Белову? Муж у нее водолаз, старшина. Плавал на Черном море. На большие глубины ходил. А на днях погиб. У нас в селе. В старый колодец шахты упало трое детишек. Там газ просачивался. Они стали кричать. Федор всех вытащил, а сам отравился. Всем селом хоронили, приезжали моряки с корабля. Ты береги себя, Саша».
«Готовимся к уборке урожая, дома бываю мало. Вчера меня подружки разыграли, что, мол, зря ты, Дуся, ждешь своего морячка. У него наверняка в каком-нибудь порту есть другая. Пусть смеются, насмешницы… Ведь ты любишь меня?»
«Я уже писала тебе, что Гордей ушел в армию. Где-то он на Севере. Может, встретитесь. Адрес сообщу в следующем письме. Просила я его передать тебе мой подарок, так он не взял: „Третий в любви лишний“».
«Рада, что ты стал коммунистом. Я комсомолка. Очень хочу стать членом партии, как и ты».
Многие Дусины письма Некрасов помнил наизусть. После обеда ему пришло, наконец, долгожданное письмо.
— Ну, что я говорил? — подхватил Гончар. Некрасов распечатал конверт. В нем — фотокарточка. Дуся… Простое лицо. Некрасов показал фото:
— Вот она, хлопцы, моя невеста.
Моряки с интересом рассматривали фотографию.
— Хорошая девушка! Женись, а то отобьют.
— Симпатичная!
— Саша, а ну-ка прочти, может, и нам привет? — попросил Гончар.
Некрасов начал читать: «Дорогой Сашок, сегодня у меня самый волнующий день. Приехала из командировки (прости, что не писала тебе), легла отдыхать, взяла в руки „Литературную газету“ и вдруг вижу на первой странице в левом углу фото. Ты стоишь с моряком и девушкой.
Сашок, все наши ребята и девушки рассматривали снимок в газете и гордились, что ты, их земляк, передовой человек на флоте. Я даже заплакала от радости — ведь ты мне так дорог!.. Скоро приедешь в отпуск? Я, кажется, не дождусь того дня. Крепко целую. Твоя Дуся».
— Хорошая у тебя невеста, — сказал молчавший до этого Крылов. С утра он стоял на вахте, а сменившись, забрался к гидроакустикам и пробыл у них до обеда. Зубравин об этом не знал и после обеда строго спросил:
— Где это вы были, Крылов?
Радист сощурился:
— Я? Море слушал.
— Таня вам звонила. Подай ей Игорька, и баста! Бойкая. Не то, что Надя у Гончара…
«У всех есть девушки, а меня одного упрекают», — думал сейчас Крылов. Он подошел к Некрасову и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:
— Зачем ходил к лейтенанту?
— Да так… — замялся старшина.
— А все-таки, допытывался Игорь.
— Дуся долго не писала…
Крылов хотел ему что-то сказать, но тут раздался сигнал большого сбора.
Это приехали солдаты… Разбившись на группы, они с интересом осматривали корабль, знакомились с техникой. Игнат Клочко, стоя на сигнальном мостике, разводил руками. «Пехота — царица полей, швабры бы солдатикам в руки — и драить палубу!» У клюза с красками возился боцман Коржов.
— Товарищ мичман, пехота пришла, может, дать им кранцы плести? — крикнул Клочко. Мичман погрозил пальцем:
— Гляди, Клочко, а то запоешь у меня в малярке соловьем! Принимай гостей, как положено по флотской традиции!
Клочко, любезно пригласив солдат к прожектору, не без гордости рассказывал, что его пост — отличный!.. Море — на виду. Смотри себе, как косатки в прятки играют.