Игорь встал.
— Пойду я, — и посмотрел на Таню. Она подошла к гардеробу, достала платок. Но Кирилл остановил ее:
— Я сам провожу.
Таня вздрогнула: сейчас подерутся. В дверях Кирилл взял Игоря за руку и зло прошептал:
— Забудь этот дом, понял? Если еще увижу здесь — душа из тебя винтом!
Игорь вырвал свою руку из крепких потных пальцев.
— Не пугай, я стреляный. Запомни: станешь обижать Таню, разукрашу, как клоуна!
Кирилл сплюнул.
— Эх, матросик, и куда нос суешь? Ищи себе бабу в другом месте.
Так и разошлись. Злые, откровенные. Кирилл вернулся в комнату, молча достал бутылку, налил целый стакан водки и выпил залпом. Закусывая, осоловелыми глазами смотрел на Таню:
— Озяб я, понимаешь. Стосковался по тебе. А ты, я гляжу, живешь весело, матросики посещают…
— Не мели языком. Дверь рядом!
В глазах Кирилла вспыхнул знакомый Тане зеленый огонек. «Рыжая тварь, совсем отбилась от рук. Ну, погоди, я с тобой потолкую!»
— Не сердись! Море все нервы вымотало. — Он взял сумку, достал два отреза ярко-зеленой шерсти, новые туфли и положил все это жене на колени.
— Тебе. На рыбу выменял.
Таня взяла отрезы и стала разглядывать их. Кирилл никогда еще не делал ей таких подарков, и этот поступок мужа тронул ее. На ресницах задрожала густая слеза. Сколько Таня страдала из-за Кирилла — и вдруг он изменился. Вон как говорит!
— Бери, женка! Да это что! Я одену тебя в шелка и бархат. Наряжу, как царевну. Позволь только остаться с тобой. Не гони, Танюша! Душа изболелась. Я буду слушать тебя, буду все делать, что велишь. Пить — баста. Не сердись, женка, сынок у нас, а?
Таня села рядом с ним.
— Ладно, Кирилл, я прощаю… Только обида на тебя так просто не пройдет. Как мне было тяжело одной. Зло никогда не рождает добра. А ты был такой злой.
В комнату вбежал Федька. Он застыл у порога, разглядывая Кирилла.
— Сынок, разве батю не узнаешь? — сказала мать.
— Вырос-то как? — Кирилл притянул малыша к себе. — Небось скоро в школу пойдешь. Портфель куплю тебе, ручку, карандаш.
— И букварь! — осмелел Федя. — Я уже сам читаю. Правда, мама?
— Правда, сынок, правда.
Таня с волнением наблюдала за ними. Федя смеялся, хватал Кирилла за нос, тыкался подбородком в колючую отцовскую щетину и все спрашивал: «Где был, папка? Почему долго не писал? Мы с мамулей скучали, все ждали тебя. Ты плавал, папка?»
— Плавал. Волной в море смыло, чуть совсем не затонул. Выбрался…
— Гостинец мне привез, папка?
— Привез. Такого, Федька, ни у кого во дворе не найдешь! — Кирилл достал из сумки голубую матроску и развернул ее. — Бери, Федька. Носи на здоровье. Быть тебе моряком! Ловить тебе, сынок, рыбешку на Мурмане.
Федя сиял, и Таня не могла удержаться от улыбки. На секунду она забыла о семейных неурядицах, и как-то стало тепло на душе. Кирилл подмигнул ей:
— Для Федьки, женка, я еще не то достану.
Мальчик сиял от радости.
— Папка, а у меня есть новый костюмчик! — похвалился Федя. — Дядя Игорь подарил. Он такой добрый! За мной в садик приходил. Ты знаешь, мы здорово с ним играли в Чапаева. Дядя Игорь даже саблю мне сделал.
Кирилл помрачнел.
— Покажи-ка мне костюм, — попросил он сына..
Кирилл долго мял его в руках, потом бросил в печку.
Чиркнул спичку.
— Кирилл, ты что? — бросилась к нему жена.
— Не желаю, чтобы моего сына одевали всякие… — Он не договорил. Таня, бледная и растерянная, прижалась щекой к косяку.
— Глупый ты, Кирюша…
Федя плакал, вытирая кулачками слезы.
— Папка, зачем ты сжег костюмчик?
— Не хнычь, сынок. Я тебе завтра похлеще костюм куплю. Как у космонавта, хочешь? У меня денег знаешь сколько?
«Ревнует», — вздохнула Таня.
— А я думал, разлюбила ты меня, — сказал Кирилл, когда сын уснул. Потом он спросил, где это мать.
Уехала Дарья Матвеевна. С неделю у нее жила, Федю в садик водила.
— Душевная старушка, а вот ты…
Кирилл махнул рукой, мол, хватит, и потянулся к ней. Таня отшатнулась:
— Не балуйся, руки, как клешни у рака. Зачем Федюньку обидел?
— Сгоряча я. Не сдержался, — и хотел поцеловать ее, но Таня убежала на кухню.
«Сама придешь, не стану упрашивать», — фыркнул Кирилл. Он снял сапоги и лег на кровать. Не идет к нему жена, стоит у окна. Кирилл видит на стене тень от ее лица. Вот тень шелохнулась и снова замерла.
— Ты скоро, женка? — позвал он.
— На кухне прибрать надо…
Кирилл промолчал. А Таня стояла у окна. Рядом шумело море. Ей вспомнилось, как она полюбила Кирилла, рыбака-помора, черноглазого красавца с копной светлых волос. «Танюша — звездочка ясная…» — Он тогда был добрым, Кирилл. Дарил ей цветы. Однажды вернулся с промысла и сразу к ее отцу: