— Какая ты молодец! А кто научил тебя этому?
— Перед смертью папа выдал мне несколько секретов, а дальше самой пришлось соображать.
— И тебя не пробовали сместить?
— Нет, не пробовали. Возможно, у нас не нашлось таких, как Багер, что убил своего дядю, для того чтобы захватить герцогство. А ещё у меня есть два сильных защитника — это Бабка Гуня и ты.
— Я?! — моему удивлению не было предела. — Да я же впервые здесь.
— Зато все знают, что ты спас меня от гуров. А Гуня сказала кому-то по большому секрету, что она почувствовала беду и послала тебя мне на помощь. А большего ничего говорить и не надо…
— А знаешь, в этом что-то есть. Ведь в тот день, не знаю почему, но я почувствовал, что мне нужно полететь к той дороге через горы.
— Ну вот, и ты это подтверждаешь.
— Слушай, я просто поражён, ты такая уверенная и серьёзная. Вот Ойгуль на два года старше тебя, а всё за советами ко мне бегает.
— Ойгуль — это герцогиня Кораусулова? Та, которую ты на себе катаешь?
— Да, ты же знаешь, что её отец был гуром, и она прекрасная наездница. Вот Ойгулька и уговорила меня покатать.
— Знаешь, может, это неправильно, — девушка вдруг смутилась и стала теребить в руках платочек. — Я же тебя сегодня первый раз вижу, но почему-то мне не очень приятно, что ты её катаешь.
— Ну что ты, это же просто так, по-дружески, она для меня не наездница. Хочешь я и тебя покатаю?
— Конечно хочу, — обрадовалась Лира. — Давай завтра я надену мужское платье и приду к тебе?
— Ой, но у тебя же нет специального седла, — опомнился я.
— Да, седла нет, но я кое-что приготовила, завтра покажу. Ну, а если не подойдёт, то закажем шорнику седло, какое скажешь.
— Идёт!
— Ну, тогда до завтра, пойду спать, ведь уже почти полночь, а ты ложись здесь под навесом, тут специально мягкую землю положили, чтобы тебе удобно было, — она обошла стол, взяла обеими руками мою голову, наклонила к себе и чмокнула в губы. — Спокойной ночи, — сказала она и убежала.
А я стоял, не в силах шевельнуться или что-то вымолвить — я почувствовал этот поцелуй! Мои бесчувственные губы вдруг ощутили мягкость девичьих губ.
Глава 23
Утром я, как обычно, встал с рассветом и полетел на Олу купаться. Вода в этой реке была теплее, чем в Арусе, и более мутная, но я всё равно, хорошо освежился. Позволил себе поплескаться от души, давая время Лире проснуться, одеться, позавтракать, да мало ли, что ещё она будет делать, готовясь ко встрече со мной.
Когда подлетал к замку, увидел, что она меня уже ждёт, и от этого вдруг стало так хорошо, так радостно на душе, что даже трудно это состояние передать словами. Лира улыбалась так, будто бы увидела не меня, а что-то невероятно красивое. Я приземлился перед ней, и она тут же бросилась мне на шею и обняла, обхватив её, насколько могла, а потом оттолкнула и, надув губки, спросила:
— Ты где был? Я переживала, думала, что обиделся и улетел.
— Доброе утро, красавица! Я летал на речку купаться, да и не мог я улететь. Не знаю, хорошо это или не очень, но я всегда стараюсь держать слово, коль обещал что-то, то обязательно сделаю. А ты готова к полёту? Дай-ка я на тебя посмотрю.
Девушка была одета примерно так, как Герон, когда прискакал к Ойгуль, то есть в чёрных бриджах и белой рубашке, только на голове женская шляпка, завязанная под подбородком. В руках она держала какие-то ремни.
— А из тебя получился прелестный мальчишка, только шляпку надо поменять. — пошутил я. — Как я понял, ты хочешь пристегнуться ко мне с помощью этих ремней. Интересная идея, давай попробуем.
Лира позвала кого-то из дворовых, отдала ему приспособление, а сама забралась на меня и легла животом на мою шею, при этом мужичок приложил к моему горлу толстый лоскут кожи, через прорези в котором было протянуто два длинных ремня. Концы ремней он подал герцогине, и она быстро пристегнула себя ко мне. Потом она осторожно взялась за мои рожки и шепнула на ухо:
— Я готова, можешь взлетать.
Я скосил глаза, глянул на её крепления. Убедившись, что она не упадёт, оттолкнулся от земли и раскрыл крылья. Лира не стала бурно выражать свой восторг, а просто сказала:
— Как здорово! Спасибо, Андр!
Я, как обычно для первого раза, полетал невысоко над землёй, спрашивая, удобно ли ей, нет ли неприятных ощущений, и, убедившись, что всё в порядке, немного расслабился и стал подниматься выше, чтобы дать моей пассажирке насладиться полётом. Перестав бояться за самочувствие Лиры, я вдруг заметил, что у меня возникло странное ощущение. Прислушался к себе и с удивлением понял, что через чешую на моей шее, которая прекрасно защищала меня от наконечников стрел и ударов меча, я чувствую прижатое ко мне девичье тело: и упругие груди, и мягкий животик, и крепко пристёгнутые к моей шее бёдра. Всё это возбуждает меня и вводит в состояние эйфории. Хочется совершить что-то безумное.