Убедившись, что карете и даме, которая в ней находится, ничего не угрожает, я стал успокаиваться, а когда мой боевой пыл остыл, ужаснулся тому, что натворил. Дорога и неглубокий обрыв были завалены растерзанными трупами людей и лошадей. Даже не верилось, что всё это натворил я. В газах у сопровождавших карету всадников был неописуемый ужас. Они не смели сдвинуться с места, боясь, что я накинусь на них. Вдруг дверца кареты открылась и из неё вышла девушка в красивом платье с широкой и длинной до земли юбке. Один из всадников тут же соскочил с коня и попытался остановить свою госпожу:
— Ваша светлость, не выходите, пожалуйста, тут дракон. Он очень опасен!
— Сударь, вы считаете, что дракон разгромил целый отряд гуров для того, чтобы напасть и съесть меня? — удивилась девушка. — Мне кажется, что он спасал нас, и я хочу поблагодарить своего героя, — сказав это, она бесстрашно, с улыбкой на устах направилась ко мне.
Улыбка незнакомки вызвала во мне столько эмоций, что я растерялся и даже не знал, как себя вести. Наконец решился, сделал два шага в её сторону, и низко, на сколько мог, склонил голову. Таким образом, наши глаза оказались на одном уровне, и я потонул в их доброй голубизне.
— Ты прилетел, чтобы спасти меня? — спросила девушка, и я кивнул. — Спасибо, я никогда этого не забуду! Скажи, как тебя зовут, чтобы я знала имя своего героя и спасителя.
Я хотел представиться ей, но вдруг понял, что мои голосовые связки не могу издать ни звука! С большим трудом удалось выдавить из себя:
— Андр…
— Благодарю тебя, Андр, а сейчас я должна продолжить свой путь, чтобы до наступления темноты добраться до замка моего отца. Он сильно болен и пожелал видеть меня, — девушка нежно погладила мою морду, потом присела в легком реверансе и направилась к карете, давая своим спутникам сигнал к отъезду. Уже закрывая дверцу кареты, сказала: «если Боги будут благосклонны к нам, то мы ещё свидимся».
Кортеж двинулся в путь, а я поднялся в воздух и сопровождал его, пока не убедился, что они успешно преодолели перевал и спустились с гор.
Глава 4
Проводив кортеж со знатной дамой, я сразу направился в своё ущелье. С одной стороны был очень рад — спас незнакомку и её спутников от смерти или плена, но с другой — полностью раздавлен произошедшим. Никак не ожидал от себя такой жестокости, не представлял, каким страшным зверем я стал — с лёгкостью за считанные минуты уничтожил, разорвал на части больше сотни всадников. И это я, который и драться никогда не любил, да и не умел! Смерть этих людей лежала на моей совести тяжёлым грузом, хотя они, по всей вероятности, были разбойниками. Вторым страшным ударом стало то, что я не могу говорить. За те пару недель, что я находился в этом мире, у меня ни разу не возникла необходимость что-то сказать. Никогда не разговаривал вслух с самим собой, считая, что это признак шизофрении. Я был так шокирован тем, что мой голос меня не слушался, что даже не попытался спросить имя этой незнакомки. Как видно, она какого-то знатного рода, коль к ней обратились «Ваша светлость». Я не знал, к кому так обращаются, не учили нас в школе такому этикету.
Весь вечер находился в удручённом состоянии. Стал понимать, что переход в тело дракона значительно изменил меня не только внешне, но и внутренне. Отсюда и вспыхивающая во мне злость, и агрессия, я уже не человек, а зверь, сильный, жестокий и опасный. Не зря же все, кто меня видел, так боялись и убегали. И то, что я не могу говорить, скорее всего тоже связано со строением моей гортани. Значит, я вообще не смогу говорить?! Хотя то, что мне удалось выдавить из себя одно единственное слово, когда знатная дама спросила моё имя, подсказывало, что, возможно, некоторые драконы всё-таки говорят. Я попробовал громко сказать: «Ваша светлость», а потом: «Как вас зовут?» Получилось очень плохо, это скорее был скрип, чем членораздельные слова, но всё-таки при желании, наверное, можно было понять. С этого дня я решил хотя бы немного разговаривать вслух, тренироваться. И тут же принялся выполнять своё задание. Так как не знал, о чём говорить, стал вспоминать стихи, в основном из школьной программы. Кстати, заметил, что рифма и ритм помогают выговаривать даже сложные звуки.