Родители недоверчиво и с опаской смотрели, как дочь обнимает громадного зверя, ласково теребит маленькие круглые уши, щекой прижимается к морде в угрожающей близости от пасти с большущими белоснежными зубами.
Анютка незаметно сползла с бабушкиных колен, нерешительно подошла к матери:
— Он из цирка к нам пришёл, да?
Маша обняла дочь и посадила её Сантошу на спину. Ольга Васильевна поперхнулась воздухом, но ничего не сказала. Анютка погладила барса по спине:
— Он мне нравится! Правда, мама, он красивый?
— Да, моя хорошая, конечно красивый. Только он не из цирка. Это Сантош, он умеет превращаться в этого зверя.
— А он меня будет на спинке катать?
Маша засмеялась:
— Сантош, встань, пожалуйста. А ты, Анютка, сядь как следует и держись за шерсть. — Она помогла дочери усесться на ирбисе верхом и обнять его за шею. Сантош медленно встал и двинулся по комнате. Анютка в восторге завизжала, подпрыгивая принуждала его двигаться быстрее. Зверь остановился около Ольги Васильевны. Та опасливо отодвинулась, а Александр Николаевич протянул руку и погладил Сантоша. Задумчиво сказал:
— Вот и не верь после этого сказкам. Не представляю, как это возможно — человеку превратиться в зверя? Да ещё такого громадного хищника… Как же ты, дочь, будешь жить-то с ним? А вдруг зверь возьмёт верх над человеком? — Барс понуро опустил голову и лёг у Машиных ног. Она обхватила большую голову обеими руками, прижала к своей груди, твёрдо сказала: — Папа, Сантош никогда этого не допустит, а я люблю его и выхожу за него замуж!
Глава 26
Они остались ночевать у родителей. Маша хотела бы вернуться домой, но Александр Николаевич уговорил её — ему хотелось поближе познакомиться с будущим зятем. Сантош не возражал, предоставил всё решать Маше. Она колебалась: в понедельник утром надо на работу, Анютке — в садик, а дома работы непочатый край. Да ещё Сантош свалился, как снег на голову. Признаться, она растерялась. Сантош, с его обычной самоуверенностью и отсутствием склонности к компромиссам, даже и мысли не допускал, что она может, на некоторое время, остаться в России для решения всех возникших проблем. Несмотря на то, что Маша клятвенно уверяла его, что они с Анюткой немедленно приедут, как только всё утрясётся, он самым бесцеремонным образом игнорировал её доводы. В его изложении всё выглядело легко и просто. Визы для них он обещал получить сразу же, как только доберётся до непальского посольства, с Машиной работой тоже не видел никаких проблем: — напишешь в понедельник заявление и всё, ты свободна. Даже денег никаких не надо, я привёз достаточно, чтобы оплатить ваш переезд. С детским садиком ещё проще, я думаю. Да, ещё прививки ребёнку… Ну, тут уж я сам разберусь, что нужно, а без чего можно и обойтись. Нечего её травить всякой гадостью. — Маша тщетно пыталась доказать ему, что с работой не всё так просто. Её приняли на должность преподавателя на её родной кафедре. Профессор Рубинштейн необыкновенно гордился своей ученицей и всячески её поддерживал. Нет, она не могла вот так бросить всё и уйти. Необходимо найти замену. Маша чувствовала себя ужасно неловко, представляя, как огорчится и расстроится профессор, узнав об её отъезде. Да ещё нужно продать квартиру… Те ещё заморочки!
Выслушав её, Сантош махнул рукой: — мы всё сделаем в течение пары дней. Не хмурься, родная, для чего же ещё женщине муж, как не для того, чтобы решать возникающие проблемы! — Маша, улыбаясь, в сомнении покачала головой:
— ты мой дорогой пушистик! Ты же не муж ещё?! И ты не знаешь наших чиновников! У нас, как говорила ещё моя бабушка, каждая какашка хочет пахнуть резедой. — Сантош расхохотался:
— конечно, муж! — наклонившись к уху, быстро шепнул: — разве мы не принадлежим друг другу душой и телом? — затем, уже громко: — а что, ваши чиновники отличаются от любых других в любой стране мира и не берут взяток?
Родители внимательно прислушивались к их спору. Александр Николаевич предложил: — Маша, ты можешь оставить нам доверенность на продажу квартиры. Мы всё сделаем и вышлем тебе деньги. Сантош скривился:
— о, великий Шива, да какие там деньги? Лишние вам хлопоты. Не нужны ей эти деньги. Я имею достаточно, чтобы обеспечивать потребности своей семьи. А доверенность оформим на меня. — Спорить с ним никто не решился.
Несмотря на жалобные взгляды хитреца, спать Маша легла с Анюткой, а Сантошу постелили в другой комнате. Он тяжело вздыхал и поглядывал в её сторону, но Маша была непреклонна: — и думать не смей, что мы будем спать в одной постели, на глазах у родителей, не будучи женаты.
До середины ночи она слышала, как ворочался Сантош в соседней комнате, тяжело вздыхал, а иногда вставал и, кажется, подолгу стоял у окна, глядя на залитую светом ночную Москву. Потом она уснула и не слышала, как под утро он зашёл к ним с Анюткой и долго смотрел на них задумчивым взглядом. Потом, прикрыв глаза, глубоко потянул носом, вдыхая их запах, удовлетворённо, едва заметно, улыбнулся и вернулся в постель.
Утром, за завтраком, Сантош продолжал отвечать на вопросы. Исподтишка наблюдая за ним, Маша удивлялась его терпению. Взрывной характер своего любимого она знала прекрасно. Но нет, Сантош твёрдо решил очаровать её родителей и был спокоен и непоколебим: да, ужасное землетрясение, большие разрушения и много погибших, но оно случилось впервые за много столетий, по крайней мере, храмы, отстроенные в глубокой древности, разрушены впервые. Да, дом, где была его квартира, тоже разрушен, но нет, он не бездомный. Родители готовы предоставить его семье целый этаж в своём доме, и жить там можно сколь угодно долго. Нет, он не собирается надолго задерживаться у родителей и ждёт, что решит Маша. Можно купить большую квартиру в новом доме, а можно дом с садом на окраине Катманду, чтобы детям было где играть.
При упоминании о детях Маша скривилась, а он подмигнул ей, нагло улыбаясь.
Ольга Васильевна смотрела в карие глаза парня и ловила себя на том, что беспокойство о его необычности ушло куда-то даже не на второй, а на третий план. Лишь временами, когда его зрачки под влиянием какой-то мысли вдруг сужались до вертикальных щелей, её прохватывал озноб. Но дочь, кажется, это не смущало: она влюблённо смотрела на него, а он, поймав этот взгляд, сбивался с мысли, его глаза вспыхивали так жадно и жарко, что мать посмеивалась про себя — пожалуй, Анютке не придётся долго ждать сестёр и братьев.
Александра Николаевича больше интересовали Гималаи. Он спросил правда ли, что погибшие альпинисты так и остаются навечно на склонах семитысячников, и Сантош подтвердил, что тела не вывозятся: вертолёты не могут подняться на такую высоту, а спускать погибших людей на руках с покрытых снегом и льдом отвесных скал, когда внизу разверзлась бездонная пропасть, желающих не находится. Под воздействием сухого холодного разреженного воздуха тела мумифицируются и сохраняются неопределённо долго. Александр Николаевич задумчиво и грустно покивал головой и поинтересовался, как часто Сантош бывает в горах и высоко ли поднимается. Маша бросила на почти мужа настороженный взгляд, и он понял, успокаивающе сказал, что на семитысячниках он не был ни разу и не видит смысла лезть туда. Да и вообще не считает нужным карабкаться куда-то на скалы, чтобы полюбоваться всё тем же снегом и льдом под ударами пронизывающего ветра. В горах он бывал довольно часто, но с появлением семьи у него не будет столько свободного времени и он намерен существенно сократить количество своих прогулок.
После завтрака засобирались домой, и Маша с удивлением заметила, что Анютка по дороге к метро взяла за руку не только её, но и Сантоша. Вообще ещё в Непале она обратила внимание, что он никогда не сюсюкает с детьми, даже самыми маленькими. Он разговаривает с ними серьёзно и уважительно, порой — грубовато, особенно с мальчишками. Родителям, кажется, это не нравится, но дети льнут к нему и даже самые отчаянные плаксы и капризули утихают и слушаются его.