— И давно, Каролина, ты употребляешь наркотики? — Спросил директор, укоризненно смотря на меня сверху вниз.
— Я… не уп…употребляю наркотики, я только успокоительное, пью. — Отвечаю я, дрожащими руками держа бутылку с водой.
— Давайте не будем делать поспешных выводов, Евгений Романович. Я, как классный руководитель, могу сказать вам, что Каролина подобными вещами не увлекалась никогда. Если бы она употребляла колёса, то я бы сразу же заметил. Возможно, таблетки, что она купила, были просрочены. — Сказал Егор, обнимая меня за плечи.
— Ага, или ей их просто напросто, подменили. Ты же успокоительное через интернет заказывала? — Спрашивает меня мама, присаживаясь на корточки и успокаивающе гладя по голове. Вместо ответа, я лишь согласно киваю головой.
— Видите, наша дочь не наркоманка. Сейчас опасно заказывать лекарства через интернет, в новостях говорили, что в городе орудует банда. Которая, занимается подобными вещами. Принимают заказы, и вместо медицинских препаратов распространяют наркотики. Экстази, героин, кокаин и тому подобное. — Услышала я голос отца.
— Давайте пройдём в мой кабинет, и там всё обсудим. — Сказал директор, а Егор и Марина помогают мне подняться на ноги. Я чувствовала жуткую слабость: тело болело и ломило, а руки и ноги судорожно тряслись.
Следующие несколько часов, я выслушивала споры родителей с директором. Марина рассказала только то, что видела и её отпустили. Егор всё это время сидел рядом со мной, и пока никто не видел, осторожно брал меня за руку. Мне было так хреново, что я просто напросто не обращала на это никого внимания. В итоге решили на том, что я всё — таки не наркоманка, а инцидент с Голенцовым решили не обсуждать, так, как я плохо понимала, что происходит вокруг. Однако, директор всё же настоял на том, чтобы меня отвезли к наркологу. Для профилактики.
— Каролина, ты должна поехать домой с нами. Тебя нельзя бросать одну в таком состоянии. — Сказала мама, когда мы выходили из кабинета директора.
— С чего бы? Вам же до этого не было до меня никого дела. — Отвечаю я, прислонив руку ко лбу.
— Мы понимаем, что вели себя неподобающим образом, несправедливо относились к тебе. И мы просим за это у тебя прощение, Лина. — Сказала мама, сжимая мою руку своей. Нахмурившись, недоверчиво смотрю на них. Это что, шутка?
— Я вижу, что беседы со школьным психологом принесли результат. Но, помните наш разговор. Один удар — и можете считать, что дочери у вас больше. — Внезапно вмешался в наш разговор Егор, положив свою руку на моё плечо. Чего? Мои родители ходили к психологу? Что за чёрт?
— Да, конечно, Лина, мы будем ждать тебя в машине. — Сказала мама, слегка, улыбнувшись. Как только родители скрылись за дверями, я спихнула руку Егор со своего плеча, обернулась и сделала шаг назад.
— Зачем ты сделал это? — Спрашиваю я, скрестив руки на груди, пытаясь сделать суровый вид.
— Потому что ты не видела очевидного, Лина. Твоим родителем просто напросто нужна была помощь, вот и всё. — Отвечает Асинский, обеспокоенно смотря на меня.
— И ты, естественно, вызвался стать добровольцем. Умно, весьма, умно Егор Андреевич. Хотя, знаете, я, наверное, вам должна «спасибо» сказать. За то, что в моей дерьмовой жизни, теперь настоящий хаос. Почему ты. то есть вы, сейчас лезете в мою жизнь? Найдите себе другую зверушку для утех, и развлекаетесь, а меня оставьте в покое.
— Послушай, Лина…. — Начал, было, он, но я перебила его, сказав:
— Что, Лина? Егор Ан… Послушай, то, что случилось сегодня, никак не меняет ситуацию в целом. Ты сделал мне больно, буквально вытер об меня ноги. Именно из-за тебя, я начала глотать успокоительное, потому что мне надоело каждый день плакать. И даже сейчас, когда я всё ещё люблю тебя, но при этом так сильно ненавижу, мне вновь нестерпимо больно. Но так даже лучше, так я смогу быстрее отвыкнуть от тебя….
Глава 21.
Яркие лучи солнца освещали моё лицо, а за окном не спеша падал снег. Очередная затяжка сигареты с привкусом мяты, и мои мысли вновь приходят в норму. Через два дня Новый год, который я должна отмечать в компании родителей, чего мне делать не особо хочется. Да и если говорить совсем откровенно, то у меня нет никакого желания. Потому что каждый чёртов день моё настроение опускается до максимально критического уровня. И виной этому не ночные похождения в клубы или даже выпитый алкоголь, нет, просто мне одиноко. И до блевоты отвратительно смотреть на то, как мои родители пытаются стать более — менее нормальными. Вот только слишком поздно спохватились. Где они были несколько лет назад, когда маленькая напуганная девочка превратились в тихоню. Неужели они не понимают, что излечить детские психические травмы практически невозможно? Это обида всегда будет грызть меня изнутри, напоминая о том, какое я ничтожество.