Стаса и Лорку рассказ отца поразил до глубины души. Они молча сидели и смотрели друг на друга, искренне поверив в легенду, как могут верить только чистые сердца. Уже когда родители разошлись по палаткам, подростки снова с трудом забрались в пещеру. Они долго сидели и смотрели на звезды. Мальчик обнимал Лорку, накручивая на пальцы пепельные, чуть вьющиеся длинные локоны подруги. Темная ночь, укрывшая тайгу ярким звездным покрывалом, ухающие филины, стрекотание сверчков, шорохи мелких ночных обитателей и пещера, где сами боги любили друг друга... Все было невероятно прекрасно, как сама юность...
Стас тогда разделся догола, постелив свою одежду на удивительно ровный пол пещеры. Потом помог снять одежду Лорке. Им казалось, что они те самые боги. Юные паренек и девушка легли лицом друг к другу. Стас долго гладил подругу по волосам и лицу, осторожно проводил кончиками пальцев по ее губам, и решился... Это был первый поцелуй в их жизни. Самый прекрасный, срывающий замок с чувственности, волшебный поцелуй невинной юности. Паренек целовал мягкие губы юной девушки, ее налившуюся, словно молодые яблочки, упругую грудку, гладил, исследуя, ее тело, с любопытством, сильно смущаясь и пряча ее лицо в ее же волосах от своего стыда, нежно трогал пальцами, чуть увлажнив их слюной, ее девственную розочку. Он попробовал ее на вкус, легонько лизнув и нежно поцеловав. Лорка и сама сгорала от стыда и закрывала глаза, зарываясь в свои локоны, когда влажные прикосновения к сокровенному вызывали странные, остро приятные и горяче-обмораживающие ощущения. Ей нравилось чувствовать, как из-под кожи вылезали мурашки и, пробегая по всему телу, заставляли вздрагивать, прерывисто, чуть слышно вздыхать и замирать сильно бьющееся сердечко.
Лорка тоже исследовала тело друга. Он закрыл глаза, чтобы не смущать ее, когда она рассматривала его налившийся орган и очень осторожно гладила его нежными подушечками пальцев... Он чуть не сошел с ума, кода она зачем-то поцеловала его, а потом длинно лизнула. Она трогала его напрягшиеся яички, вызывая у него почти судорожные сокращения мыщц внизу живота. Стас, не выдержав ласковой пытки, подтянул подругу, прижав ее к своему дрожащему телу. Их девственные плоти соприкасались, зрачки расширились от этого тайного запретного контакта, и хотелось переступить последнюю грань, сделать последнее, решающее движение бедрами. Но парень, дрожа от желания сорвать запретный плод, старался успокоиться и успокоить подругу. Он крепко прижимал Лорку к себе, гладил ее спину, попу, непрерывно целовал ее губы, лицо. Она впервые лежала на сильном теле друга... неподвижно... чувствуя то же самое. Им обоим невероятно трудно было не переступить черту... и переступить тоже. И они замерли, дожидаясь первых лучей солнца, чтобы одеться и спуститься, пока спят родители.
Потом им всю оставшуюся поездку казалось: родители догадываются о том, что случилось с ними той ночью. Так всегда кажется, что все вокруг видят, как вспыхивают щеки при взгляде друг на друга, как замирает сердечко от случайных прикосновений, которые юность считает и хранит в памяти всю жизнь.
***
Зачем Стас сейчас вспомнил о том сплаве? Я помню все до мельчайших подробностей. Почувствовав прилив нежности к другу, я встала с дивана. В серванте, как у любой девушки, у меня есть шкатулка. Папа подарил ее мне на день рождения. Украшенная ручной резьбой, запирающаяся, она хранит мои тайны. В ней лежат все мелкие подарки Стаса, книжка благодарностей ему и... засушенный Венерин башмачок. Я достала цветок и вернулась на диван. Парень, увидев в руке сохраненный дар невинной юности, дар, скрывающий всю жизнь их детскую чувственную тайну, талисман - воплощение древней легенды, казалось, перестал дышать. Он накрыл цветок ладонью. Венерин башмачок, оказавшись между наших ладоней, казалось, снова вернул нас в ту пещеру.
- Лорка...
- Стас...
Главное - не то, что сказано. Главное - как сказано. Как передать словами то, что почувствовали и сказали друг другу эти двое?
Стас встал, не отрывая ладони. Лишь кончики наших пальцев чуть переплелись, удерживая орхидею. Мы боялись уронить цветок. Мы боялись, что он рассыплется. Боялись, что, утратив его теперь, мы потеряем нечто важное. Так мы и стояли очень близко друг к другу, подняв ладони, будто собираясь танцевать вальс. Я испытывала странные чувства. Мне хотелось с теперь уже повзрослевшим другом заново испытать те детские волнующие чувства. Но ведь я собиралась сделать как раз наоборот - покончить с дружеским сексом раз и навсегда... Может, последний раз?.. Самый-самый последний...
Стас, прижав к себе мою поясницу, повел в танце, напевая поэтические строки Холодковского: