Люцарев и ихтиолог Беседнов проверили походным дозиметром палубы и надстройки «Витязя» — везде счетчики показывали радиоактивность, в несколько раз превышающую норму.
После каждого дождя корабль тщательно мыли; запрещалось выходить под дождь без резиновых защитных костюмов. Продолжение работ в таких условиях грозило самыми тяжелыми последствиями, и экспедиция вынуждена была прекратить исследования. На третий день «Витязь» вышел из зараженной зоны и направился в японский порт Нагасаки, чтобы пополнить запасы воды.
В центре небольшого парка возвышается монументальный памятник Мира — изваянная из камня фигура человека, одна рука которого поднята в предупреждающем жесте: «Люди, не забудьте урока Нагасаки!» А за памятником на скамейках или просто на траве газонов сидит целая стайка школьников. Оказывается, идет урок рисования. Молодая учительница подходит к каждому из своих питомцев и заглядывает в альбомы. Оранжевые, красные, синие цветы, а вот и рисунок посложнее — трепетно сложив крылышки, на тонком стебле сидит бабочка… Все здесь перед глазами, ничего не надо придумывать.
Японцы знают и любят природу. Любовь эту прививают с детства. Весной, когда зацветает японская вишня, тысячи школьников совершают экскурсии в наиболее живописные места страны, путешествуют, и это позволяет им лучше познать своеобразную прелесть родной природы.
Возвращаясь домой, они обязательно привозят с собой рисунки, гербарии, а иногда бережно сохраняют в глиняном горшочке маленькую тоненькую, с распластанными ветвями сосну, выкопанную для своего сада где-нибудь у подножия Фудзи. Крошечные садики, воспроизводящие в миниатюре горный пейзаж, — непременная деталь у фасада японского дома.
Мальчик с растрепанными черными вихрами забросил в траву свой ранец и картон для рисования и прыгает на одной ноге.
— Тосио! — зовет его учительница.
Школьник нехотя подходит к ней, вид у него смущенный: его альбом чист. Ах, нет у Тосио сегодня вдохновения…
И шалун Тосио, и вот тот серьезный мальчик в очках, и все эти мальчики и девочки родились после атомной трагедии, но они знают тех, на ком сказалось губительное действие атомной бомбы, и таких в Нагасаки немало.
Рядом с парком Мира стоит серое пятиэтажное здание «Интернационального центра культуры». В двух верхних этажах экспонированы фотографии, запечатлевшие зловещее грибовидное облако атомного взрыва над Нагасаки, разрушенные кварталы города, развалины крупнейшего на Востоке католического храма. Расплавленные от страшной температуры куски металла и стеклянная посуда, часы, остановившиеся на одиннадцати, одежда погибших, уносные муляжи обожженного тела — немые (впрочем, какие же они немые) свидетели атомной трагедии 9 августа 1945 года, унесшей десятки тысяч человеческих жизней.
«Дьявольская бомба превратила в пепел большую часть Нагасаки, в одно мгновение обратила множество людей в обугленные трупы. Не умолкали крики и стоны раненых. Каждый день росли горы трупов», — писала очевидец тех страшных дней — японская девушка Хисако Нагата.
В японском словаре появились новые слова: «Гэмбуаку тоси», что означает город атомной бомбы. Так теперь называют в Японии Хиросиму и Нагасаки. Ежегодно в день, когда была сброшена атомная бомба, у памятника Мира собираются жители Нагасаки, чтобы почтить погибших, и дети кладут к подножию монумента букеты цветов. Нет, не забыл народ Японии об ужасах атомной бомбардировки, и поэтому так решительно выступает за мир и поддерживает предложение Советского Союза о всеобщем разоружении и запрещении ядерного оружия.
Нагасаки располагается амфитеатром на склонах гор, окружающих вытянутую бухту. Дома взбегают в горы, и ночью кажется, что их мерцающие огоньки повисли, как звезды, в темном небе.
Знакомство с городом мы начали с «черного хода». Выйдя из порта, повернули влево и сразу же очутились в лабиринте узких улиц. Здесь живут рабочие, ремесленники и мелкие торговцы. Улицы настолько узки, что нам пришлось прижаться к стене дома, чтобы пропустить разносчика, несшего на коромысле «тэмбине» — две плетеные корзины с поблескивающей серебром чешуи рыбой. Между прочим, таким способом разносят всякие мелкие товары и даже душистые вороха хризантем.
Деревянные двухэтажные ветхие домики, словно ища опоры, прижимаются друг к другу. Часто первые этажи заняты мастерскими или мелочными лавочками, товары в которых доступны обозрению прямо с улицы. Внешняя стена здесь отсутствует, а на ночь опускаются металлическое жалюзи или навешиваются циновки. Нетрудно заметить, что в архитектонике японского дома стена играет значительно меньшую роль, чем в европейских зданиях.