— Вставайте, дети, — вскричал Мали, — бежим, сражение близко от нас!
В одно мгновение все были на ногах и бросились из комнаты.
Они нашли брамина в главной комнате дома: его окружили жители деревни, обезумевшие от страха.
— Нужно бежать, бросить деревню, — сказал им Мали, — иначе все мы сгорим, потому что ядра непременно зажгут ваши соломенные крыши.
— Нельзя, — ответил один из крестьян, — битва кипит везде кругом и выйти отсюда — значит подвергнуться верной смерти. Я пытался сейчас
бежать через поле, но пули так и свистали вокруг меня, и я должен был вернуться ползком.
— Что же делать в таком случае? — спросил Андре, прижимая к себе испуганную сестру.
— Останьтесь здесь, — сказал спокойно Мали,— я пойду посмотрю, можно ли выбраться отсюда.
Минут через десять он вернулся. Все присутствующие столпились около него.
— Я обошел деревню, — сказал он, — действительно, бежать теперь невозможно, кругом сражаются, но нужно приготовиться. Шум битвы,
кажется, удаляется к северу, и через час, быть может, нам удастся бежать в противоположную сторону. А вы, дети, — обратился он к своим спутникам, — оставайтесь в вашей комнате и ждите, пока я дам вам знать.
Часть ночи битва происходила вокруг Чати.
Ядрами зажгло несколько домов, но пожару не дали распространиться. К утру артиллерия замолкла, ружейная стрельба, повидимому, удалялась,
и караульные известили, что английские войска отступили, преследуемые по пятам солдатами Пеишвы.
При этой вести все присутствующие принялись кричать: — Да здравствует Нана-саиб, да здравствует Пеишва! — Чувствовалось, что он стал национальным героем.
— Бежим, — сказал Мали своим спутникам, и они бросились к дверям.
Но было уже поздно: колонна повстанцев вступила в деревню, и итти ей навстречу было бы безумием. По знаку Мали молодые люди вер-
нулись в дом брамина и замешались между крестьянами.
Минуту спустя всадник, сопровождаемый пехотным отрядом солдат, остановился перед домом. Он спрыгнул с коня и вошел с несколькими
людьми в главную комнату.
— Эй! — закричал он входя, — что ж тут никто не встречает избавителей отечества? Где хозяин дома?
— Я,— сказал жрец,— идя навстречу и униженно кланяясь. — Меня не предупредили о вашем приходе, и...
— Довольно! Я капитан Дода, генерал Северной армии победоносного Пеишвы. Я задал этим англичанам такую трепку, которой они долго
не забудут. Но это ночное сражение утомило меня, и я выбрал твой дом для отдыха. Подай мне пить и есть и накорми моих людей.
Живо!
Пока брамин и его люди прислуживали капитану, Мали со спутниками попытались уйти. Обежав весь дом, они, однако, не нашли выхода, и
им пришлось вернуться в комнату, соседнюю с той, где были солдаты.
— Слушайте меня, — сказал „заклинатель"
своим спутникам, — что бы ни случилось, будьте спокойны и старайтесь, чтобы вас не заметили.
Сидите тихо в комнате, может быть, нам и удастся бежать.
Опасность была очень велика, и возможность спастись казалась Мали очень мало вероятною, но он скрыл свои опасения от молодых людей.
В капитане он сейчас же узнал Доду, который начальствовал над конвоем, сопровождавшим Берту в Пандарпур. К счастью, молодая девушка не видала своего тюремщика, иначе она поняла бы всю опасность, угрожавшую ей и ее спутникам.
Истребляя пилав, капитан рассказывал присутствующим о своих подвигах и победах, одержанных над англичанами. Но он умолчал о том, что
уже две недели отступает перед соединенными силами англичан и сиксов и что в эту самую ночь он был почти окружен, но вдруг англичане почему-то замялись и начали быстро отступать. Капитан поостерегся их преследовать, но это не мешало ему теперь кричать, искусно скрывая свои
опасения:
— Я сегодня же пошлю курьера с известием об этой решительной победе нашему верному союзнику, пандарпурскому королю.
— Как раз здесь, в моем доме, находятся теперь несколько натов, пришедших из этого города, — сказал услужливо брамин.
— А! — вскричал капитан,— очень рад этому случаю, — эти молодцы могут сообщить мне новости о моих друзьях и вернуться с известием
о победе. Приведите их.
Мали, слышавший все из соседней комнаты, успел только шепнуть своим: — Сидите смирно! — и вышел в залу.
— Вот, — сказал брамин, указывая на „заклинателя", — один из натов, пришедших из Пандарпура.
Офицер вскрикнул от изумления.
— Какі это ты, Мали?
— Я самый, — капитан.
— Какого черта ты делал в Пандарпуре?
— То, что я везде делаю, — ответил „заклинатель": — заставлял змей плясать и забавлял народ фокусами моего товарища.
— А кто ж твой товарищ? — спросил капитан.
— Да вот он сам. Миана! — позвал „заклинатель" змей, — и молодой индус вошел в комнату со своей обезьяной на плече.
— Кланяйся капитану,— сказал ему Мали, — он желает говорить с тобою.
— Нисколько, — прервал Дода, — мне достаточно видеть его. Но к тебе у меня есть дело, Мали. Знай, что о тебе мне посланы из Каунпора
точные известия. Ты обвинен в измене, и мне приказано схватить тебя и расстрелять.
— Не могу ли я спросить, — ответил спокойно Мали, — чем я мог заслужить такое жестокое наказание?
— Тебя обвиняют в измене родине и содействии нашим врагам. Это ты, говорят, помог бежать Буркьену, ты же скрыл от нашего мщения
его сына. Разве такие преступления не заслуживают смертной казни? Но раньше, чем казнить тебя, я хочу послушать, что ты можешь сказать
в свое оправдание.
— Ничего, — ответил Мали. — К чему мне защищаться, если я заранее осужден?
— По крайней мере, скажи мне, что ты делал в Пандарпуре?
— Я уже сказал.
— Вот ты каков! — вскричал капитан. — Хорошо, ты умрешь. Возьмите этих людей и расстреляйте. Нет, повесить их за ноги! Эта смерть более
прилична таким негодяям!
От Андре и Берты не ускользнуло ни одного слова, забыв всякую осторожность, они быстро вошли в комнату. Берта бросилась на шею стари-
ку Мали, а Андре заслонил собою Миану.
Берта бросилась на шею старику Мали
— Убейте и нас с ними! — вскричали они в один голос: — мы одни виноваты во всем!
Капитан Дода был страшно поражен появлением молодых людей, в особенности Берты, которая, как он думал, находится в Пандарпуре.
Едва веря глазам своим, он поднялся, шатаясь от волнения, и закричал громким голосом:
— Взять этих людей... Но не сметь касаться этой девушки!
Мали и двое юношей были мгновенно схвачены и обезоружены, Берта осталась свободной.
В ярости Дода выхватил свою саблю и, махая ею, быстро зашагал по комнате. Видно было, что он тщетно пытается разрешить трудную задачу:
что делать с этими людьми? Как им удалось освободить ту, которую он так крепко запер и за которую отвечает перед Нана? Где теперь укрыть
ее в безопасности? Все эти мысли кружились и сплетались в его голове. В комнате царила мертвая тишина, солдаты, крестьяне и брамины с изумлением смотрели на эту сцену.
Вдруг послышался тихий, но гордый голос молодой девушки:
— Зачем ты мечешься по комнате, Дода? Будь великодушен, убивай скорей, и пусть я буду твоей первой жертвой.
— Не смейся надо мной, Берта, — заревел Дода: — или я заставлю на твоих глазах медленно изрезать на куски каждого из этих негодяев. Ты
хорошо знаешь, что судьба их не имеет ничего общего с твоею: Я отвечаю за тебя головой, и никто не посмеет коснуться тебя.
- Ты смеешься, Дода, — продолжала мужественная девушка.— Хочешь ты, или не хочешь, — но если мои друзья умрут, умру и я. Посмотри
сюда: вот свобода! — И она показала ему острый кинжал, который держала скрытым в руке.