— Сахар… — отвечает тот.
— Вы что, психи? Куда нам его столько? На десять лет хватит, — бубнит Иванпетя.
— Ну и дуроломы вы все, неужто не поняли, что я решил брагу сварить?
— Брагуу! — ахает Иванпетя. — Как же мы раньше до этого не доперли? Ну ветродуй!
— Хватит ругаться, за дело, мужики! — Мятников становится в центре балка и начинает давать всем задания. — Иванпетя, сходи к колхозному складу и там откопай в снегу несколько старых оленьих шкур. Они пригодятся для утепления бочки. Индюк, поднакопил силы? Теперь таскай воду из ручья. Мы с Василем начнем подготавливать бочку.
— Прямо фельдмаршал, — одеваясь, говорит Иван Петрович. — Тебе, Мятников, какой-нибудь Клондайк нужен…
— Зачем?
— Конституция у тя авантюрная.
Пурга кончилась на третьи сутки, кончилась в самое неподходящее время, когда у шахтеров в балке подоспела брага.
Утром из-за сопок выглянуло солнце. В тишине запахло крепким, крутым морозом. Казалось, что небо — это продолжение заснеженной земли, а солнце так близко, что до него можно дотянуться рукой.
Поселок, засыпанный снегом, ожил: задымили трубы в домах, появились на улице дети и собаки, взрослые расчищали тропинки и дороги. Наконец-то отремонтировали электростанцию, и уже с утра в домах горел свет.
Раньше всех в этот день встал Иванпетя. Он выскочил прямо в кальсонах с чайником в сени, сбросил с бочки шкуры, отодвинул крышку и зачерпнул белесой жидкости. В балке все еще спали, но когда Иванпетя налил брагу в кружку и выпил, тотчас проснулся бригадир Семен и спросил:
— Ну как, подоспела?
— В норме, стервь! Прямо в голову шибанула целительная гадость.
На железную печь водрузили большой котел, нарубили в него оленины и, пока варилось мясо, пропустили по кружке браги, потом по второй, третьей.
Брага оказалась крепкой, горьковатой и резко отдавала дрожжами.
О работе в этот день не могло быть и речи. Подвыпивший Семен лез ко всем целоваться, умолял друзей быть верными женам, оберегать их от житейских невзгод и тяжелых болезней.
К вечеру неизвестно каким образом о гульбище в балке узнали местные почитатели Вакха. И потянулись мужчины один за другим к длинному балку на окраине поселка — кто с чайником, кто с ведром, а кто с канистрой. Гости чинно здоровались, выпивали кружку белой жидкости, хвалили питье и с наполненной посудиной спешили домой. По радио уже несколько раз передавали штормовое предупреждение — надвигался антициклон.
К вечеру пришел местный поселковый гармонист, молодой парень с приплюснутым коричневым лицом, беззаботный и словоохотливый. Растянул он мехи старенькой гармони, и кинулись шахтеры, истомленные бездельем, в пляс. Охали, ахали, махали ручищами, топали ногами так, что пол стонал.
После двух кружек браги сам гармонист так лихо топал, будто пытался проломить пол балка, остервенело рвал гармонь и пел похабные частушки.
Ночью вновь хлестко и зло запуржило. Крепкий, промороженный ветер поднял снег. Мир опять потонул, потерялся в тугой снежной круговерти. Пургой сорвало крышу со старенького колхозного склада, завалило несколько подгнивших опор радиосети, а балок подбрасывало как мяч, но он все-таки не рассыпался — выстоял.
Шахтеры всю ночь горланили песни, плясали до полного изнеможения, клялись друг другу в любви.
В других домах поселка в эту ночь тоже долго не гас свет. К утру ветер стих, но и на этот раз бригада Семена Жаркова не вышла на работу. Вообще в этот день в колхозе было необычно много прогульщиков.
Весь день в балке рекой лилась брага, отчаянно всхлипывая, хрипела истерзанная гармонь, а гармонист с взъерошенными волосами опять пел похабные частушки.
За ночь брага была выпита.
Утром к балку подкатил заснеженный вездеход. Из кабины выпрыгнул пожилой человек в унтах, в цигейковой шубе. Крупным, размашистым шагом он подошел к балку, миновал сени, открыл дверь в жилую часть — и на секунду остановился от спертого запаха перегара, пота, солярки.
Оставив дверь открытой, приезжий прошел к столу и зычно крикнул:
— Встать! Подъем!
На двухъярусных койках никто даже не пошевелился. Приезжий крикнул еще несколько раз, но и это не возымело действия.
Иванпетя, который спал прямо одетым в обнимку с гармонистом, дотянулся до валенка и запустил им в крикуна.
Это вывело из себя приезжего. Он принялся стаскивать за ноги сонных шахтеров прямо на холодный пол.
С оханьем и руганью мужчины стали просыпаться. Узнав в приезжем начальника участка, все разом пришли в себя.