Москиты уже появились, но сегодня их несносное жужжание и укусы были мне нипочем. Последний взгляд из окна моей комнаты я бросил на «Баркас». Он давно опал под гигантским деревом манго, чьи свисавшие спелые сладкие плоды проникли через открытую раздвижную крышу в салон машины.
«СЕКЕ, СЕКЕ!» —
ПРИВЕТСТВУЮТ МЕНЯ ТЕМНЕ
Макени — самая маленькая из трех провинциальных столиц Сьерра-Леоне. Всего около восьми тысяч человек живет в ее низких домиках, которые по обеим сторонам улицы тесно жмутся друг к другу, словно жемчужины на одной нитке. Большинство зданий имеет квадрат в основании и покрыто крышей из волнистого железа, свисающей в сторону улицы широким козырьком. Его подпирает несколько круглых или квадратных столбов, и таким образом получаются тенистые аркады.
За домами раскинулись сады и огороды, где выращиваются различные тропические культуры: бананы, апельсины, манго, ананасы и всевозможные овощи. Очень много кокосовых пальм, их стволы возносятся на несколько метров над крышами домов, также отбрасывая благодатную тень. Между ними проглядывают совершенно своеобразные деревья, усыпанные ярко-красными, цветами. Местные жители называют их франгипани, что в переводе означает «кладбищенские цветы». Странное, казалось бы, название для таких жизнерадостных цветов, но африканцы благодаря традиционному воспитанию относятся к горю и смерти совсем не так, как мы, европейцы.
За кокосовыми орехами
В городском пейзаже Макени бросается в глаза великолепная мечеть. С какой бы стороны вы ни приближались к городу, вы видите четыре ее минарета. Светлые башни отчетливо выделяются на фоне синего неба. С каждого из девяти больших и маленьких куполов смотрит полумесяц со звездой — символ ислама. Ни одна религия не нашла в Сьерра-Леоне, да и во всей Западной Африке, такого множества последователей, как мусульманская. И ни одна не смогла столь наглядно выразить в храмах свою власть над душами верующих. Около шестидесяти процентов всего населения Сьерра-Леоне, прежде всего большинство темне, — сунниты, т. е. последователи суннитского направления ислама.
После смерти пророка Мухаммеда в 632 году по нашему летосчислению среди его последователей начались распри из-за того, кого считать законным главой ислама, грозившие подорвать единство верующих. Большая их часть — сунниты — хранила верность ортодоксальной сунне, в которой собраны высказывания Мухаммеда, его сподвижников и другие легенды; остальные же — шииты-объявили своим верховным главой и законным наследником пророка зятя Мухаммеда — Али и потомков Али. После кровопролитной битвы при Кербеле в 680 году, закончившейся решительным поражением шиитских войск, раскол ислама стал окончательным[10]. В странах Западной Африки шиитское течение мусульманства почти не пользуется успехом.
Поразительно быстрое распространение ислама к югу от Сахары было скорее следствием развитого общественного обмена, чем систематической религиозной пропаганды, какой, например, усиленно занимались христианские миссионеры. Восток всегда был африканцам ближе, чем Европа.
Кроме того, христианство было религией колонизаторов! Важно и то, что ислам предоставлял верующим большую свободу. Он, например, допускал полигамию и проявлял терпимость к некоторым отклонениям от своего учения. Достаточно сказать, что ни одна мусульманка к югу от Сахары никогда не закрывала лица в отличие от своих арабских сестер на севере.
Приверженность исламу, однако, не мешает многим африканцам посещать одновременно церкви других вероисповеданий. Это странное, казалось бы, явление восходит к традициям старых религий буша. Все африканские религии признают существование верховного божества и этим приближаются к монотеистическим[11]. Но верховному божеству никто не молится, молитвы возносятся второстепенным богам, так называемым оришам. Это представляется вполне логичным; если племени нужен дождь, оно обращается к тому орише, который ведает дождем. Другое племя, заинтересованное в охотничьей удаче, поклоняется исключительно орише охотников.
Не удивительно поэтому, что и сегодня многие африканцы исповедуют сразу несколько вероучений, каждое из которых они связывают с определенным оришей. Благодаря подобной веротерпимости к югу от Сахары между исламом и христианством, несмотря на их тесное соседство, никогда не было жестоких столкновений, какие сотрясали другие страны.
Я не решился заглянуть во двор мечети, где перед главным зданием с молельными нишами и кафедрой для проповедника находились бассейны для ритуальных омовений. Это было бы величайшей невежливостью и, безусловно, вызвало бы сильное раздражение: я был увешан фотоаппаратами, а храм, святая святых, требовал уважения к запрету ислама изображать живые существа, хотя меня как фотографа это возмущало.
Недалеко от мечети — мастерская резчика. Тут уж я не мог пройти мимо. В тени аркад покрытого волнистым железом дома сидят четыре молодых человека, работающие под наблюдением мастера постарше. Один искусно вырезает из слоновой кости звенья для цепочки, его сосед их полирует, и скрепляет медными скобами, третий с поразительной ловкостью обрабатывает корень причудливой формы, последний же превращает деревянную чурку в сильно стилизованную человеческую голову. Это, наверное, будет танцевальная маска, для которой на заготовке уже прорезаны отверстия для глаз, носа и рта.
Из переносного транзистора японского производства льется приглушенная танцевальная музыка; идет передача из Фритауна. Как все же переменились времена!
Прежде изготовление танцевальных масок, символов предков и амулетов обязательно сопровождалось магическим ритуалом: в процессе работы над ними произносили магические заклинания или пели магические песни, так как эти предметы должны были защищать своих владельцев и сообщать им магическую силу. А сегодня при этом звучит легкая музыка, транслируемая по радио.
— Разрешите войти? — спросил я мастера.
— Пожалуйста, — ответил он прокуренным голосом, пододвигая мне круглую кожаную табуретку. Внимательно наблюдая за работой, я спрашиваю себя: что это — искусство или ремесло? Провести между ними границу в Африке, связанной традициями, нелегко, ибо африканцы понимают под «искусством» нечто иное, чем мы.
Традиционное искусство было и по сей день остается в Африке анонимным. Например, культовая маска, висящая на стене, с точки зрения африканца, никоим образом не является произведением искусства, это всего-навсего обработанный кусок дерева. Но в тот самый момент, когда ее надевает танцор и начинает танцевать, она становится средством художественного выражения. Только тогда форма, материал и цвет данного предмета обретают совсем особое, ритуальное значение.
Но теперь и в этой области произошли ощутимые изменения, хотя многие мастера в сельских местностях продолжают хранить верность древним традициям. Их искусство сводится к набору технических приемов, притом совершенно определенных, которые часто выполняются самыми примитивными орудиями.
Резчики работали не спеша, не обращая на меня внимания. Спустя некоторое время мастер спросил: «Чем могу быть полезен?» — приведя меня этим в замешательство: сейчас он предложит мне купить что-нибудь из его изделий. Но ничуть не бывало. Выяснилось, что мастерская не занималась серийным производством на продажу, а изготовляла уникальные экземпляры по заказу клиентов. Мастер охотно показал мне готовые вещи, ожидавшие в заднем помещении своих будущих владельцев. Преобладали цепи и амулеты, фигурки животных, деревянные ложки с резным орнаментом, черные танцевальные маски, прекрасные работы из слоновой кости. Но больше всего меня поразил настоящий шедевр — целое стадо слонов, вырезанное из одного большого кривого бивня. На нем, начиная от острия и кончая шейкой зуба, расположились в затылок друг другу одиннадцать шагающих слонов. Эту прекрасную тонкую вещь заказал один иностранный дипломат.
10
Разница между суннитами и шиитами сводится вовсе не к признанию или непризнанию сунны (букв, «обычай» — имеется в виду обычай пророка): у умеренных шиитов существует своя сунна. Притом сунна включает предания о действиях и высказываниях только самого Мухаммеда, но не его сподвижников. Догматические различия между умеренными шиитами и суннитами (мы здесь не касаемся крайних шиитских течений типа исмаилитства) не так уж и велики. Главное же в том, что шииты любого толка не признают законности преемников пророка — халифов — после четвертого, которым и был Али, убитый в 661 г. Законными руководителями мусульманской общины в целом — имамами — они считают потомков Али (само название «шииты» происходит от араб, шиат Али, т. е. «партия Али»), расходясь между собой относительно того, какие именно из этих потомков имеют право на сан имама.
11
Тезис о «приближении» традиционных верований к монотеизму отражает влияние распространенного в западной немарксистской науке представления о некоем изначальном «прамонотеизме» африканских религий. Эти представления зародились в среде католических миссионеров и были направлены на то, чтобы способствовать сближению между африканскими религиями и христианством. Реальное положение дел Ланге убедительно показывает дальше.