цинготных средств. Было привезено с собой несколько ящиков лимонов, без чего не может обойтись ни одна полярная экспедиция. Но следовало
все же очень беречь имеющиеся запасы, так как могли встретиться препятствия
в сообщении между фортом Надежды и южными факториями,
а, следовательно, и задержка в получении нового запаса.
XV. В пятнадцати милях от мыса Батурст
Наступили первые дни сентября. Недели через три должны были начаться
холода, сильно затрудняющие работы, поэтому надо было спешить.
К счастью, новые постройки уже близились к концу. Мак-Нап и
его помощники блестяще справились с задачей: конура для собак была
почти готова, а частокол палисада окружал уже весь, форт. Оставалось
только сделать ворота, которые должны были отворяться внутрь. Палисад, срубленный из толстых, заостренных кольев, в пять метров высотою, огибал двор в виде полумесяца. Но для большей безопасности надо было
укрепить также вершину мыса Батурст. Лейтенант Джаспер Гобсон имел, очевидно, намерение применить здесь систему сплошной ограды и отдельных
укреплений. Но, до укрепления мыса, палисад мог считаться достаточной
защитой от нападения людей и зверей.
Гобсон решил, что весь день 4-го сентября будет употреблен на
охоту за тюленями. Необходимо было запастись горючим и осветительным
материалом до наступления зимы.
Местопребывание тюленей находилось милях в пятнадцати от форта.
Гобсон предложил Полине Барнетт участвовать в охоте на тюленей, на что путешественница сейчас же согласилась. Сама охота ее не особенно
прельщала, но ее интересовала возможность исследовать окрестности
мыса Батурст, то есть собственно побережье, окруженное высокими
утесами.
Лейтенант назначил на охоту сержанта Лонга и солдат Петерсена, Гоппе и Келлета.
Выехали в восемь часов утра. Двое саней, в которые были запряжены
по шести собак, ехали за охотниками, чтобы привезти потом в форт
убитых тюленей.
Так как сани были пока порожние, то все уселись в них. Погода
была хороша, только на горизонте сквозь туман прорезались лучи солнца, желтоватый диск которого в это время года уже исчезал за горизонтом
на несколько часов во время ночи.
Эта часть материка, к западу от мыса Батурст, представляла собою
совершенно ровную поверхность, поднимающуюся едва на несколько метров
над уровнем полярного моря. Такое устройство поверхности привлекло
внимание лейтенанта Гобсона, и вот почему.
Приливы в полярных морях бывают очень сильны или, по крайней
мере, их принято считать такими. Многие исследователи—Парри, Франклин, оба Росса, Мак-Клур, Мак-Клинток видели море, поднимавшееся
во время прилива метров на восемь выше среднего уровня. Если эти
наблюдения были правильны,—а сомневаться в этом не было никакой
причины,— тогда лейтенант Гобсон должен был задать себе вопрос, каким образом океан во время прилива не заливал эту береговую полосу, так мало поднимавшуюся над уровнем океана и не представлявшую никаких
преград, которые мешали бы волнам? Почему эта местность не была
совершенно затоплена во время прилива, и не произошло слияния озера
с волнами Ледовитого океана? Оставалось предположить только одно: больших приливов здесь не бывает и никогда не было.
Гобсон не мог не сообщить этого замечания своей спутнице которая
ответила на это:
— Что бы ни говорили другие, а приливы в Арктическом океане, наверное, не так сильны.
— Наоборот, миледи,— ответил Джаспер Гобсон,—все исследователи
утверждают, что приливы и отливы в арктических морях очень сильны; нельзя же допустить, чтобы все их наблюдения оказались неверны.
— В таком случае, мистер Гобсон,—возразила Полина Барнетт,—
не можете ли вы мне объяснить, почему волны океана не затопляют всю
эту местность, находящуюся лишь метра на три выше уровня океана? —
— Э, миледи!—ответил Гобсон,—вот это-то меня и удивляет, и я совершенно
не знаю, чем объяснить этот факт. В течение целого месяца,
который мы здесь живем, я несколько раз замечал, что в обычное время
уровень моря не повышается больше, чем на треть метра, и потому я готов
почти утверждать, что через две недели, 22-го сентября, когда наступит
осеннее равноденствие, то-есть время самых сильных приливов,
вода в океане, у берегов мыса Батурст, повысится не больше, чем на
полметра. Впрочем, мы это сами увидим.
— Но чем же, наконец, объяснить этот факт, мистер Гобсон?
— Можно предполагать две вещи, миледи: или наблюдения были сделаны
плохо, чего я не могу допустить, когда дело касается таких личностей, как Франклин, Парри, Росс и др.,—или же приливы незначительны
именно у этой части американского берега, и может быть по
тем же причинам, по которым они нечувствительны в некоторых закрытых
морях, например, в Средиземном море, где близость континентов и
узкие проливы уменьшают силу волн Атлантического океана.
— Допустим это второе предположение,—сказала Полина Барнетт.
— Приходится пока довольствоваться этим поневоле,—ответил лейтенант, покачивая головой,—но я чувствую здесь какую-то другую причину, которую пока никак не могу понять.
В девять часов сани, ехавшие до сих пор по плоскому песчаному
берегу, достигли бухты, в которой водились тюлени. Сани с собаками
оставили немного позади, чтобы не испугать тюленей, которых надо было
застать врасплох на берегу.
Как эта часть побережья отличалась от той, которая прилегала к мысу
Батурст!
В том месте, где остановились охотники, извилистый и изрытый на
всем протяжении берег выдавал вполне ясно свое вулканическое происхождение
и резко отличался этим от окрестностей мыса Батурст.
Очевидно, здесь было влияние огня в какую-то отдаленную геологическую
эпоху. Камень, которого совсем не было на мысе Батурст,—такая
же необъяснимая особенность, как и отсутствие приливов,—здесь
находился в изобилии. Скалы и камни громоздились одни на другие.
На черноватом песке, среди пузырчатой лавы, были разбросаны камни, известные под названием полевого шпата; присутствие их доказывало, что этот берег был кристаллического происхождения. Масса валунов переливалась
всеми цветами: красные, синие, зеленые, они покрывали весь
берег вперемежку с пемзой и обсидианами. 46
Гобсон решил взобраться на самую верхушку скал, чтобы осмотреть
всю восточную часть побережья. Времени у него было достаточно, так
как охоту на тюленей еще нельзя было начинать. На берегу видно было
только несколько пар тюленей; надо было выждать, когда они соберутся
в большом количестве и будут дремать, греясь на солнце. Гобсон, рассматривая
ползавших на берегу животных, заметил с удивлением, что
это были вовсе не тюлени, как предполагали охотники, а морские лошади
и морские коровы, которых зоологи относят к виду моржей. Они
узнаются преимущественно по длинным бивням, идущим сверху вниз.
Обогнув маленькую бухту, которую, повидимому, очень любили
моржи и которую поэтому назвали бухтой Моржей, охотники поднялись
на береговой утес. Петерсен, Гоппе и Келлет остались на небольшом
выступе, чтобы следить за моржами, а Полина Барнетт, Гобсон и
сержант взобрались на самую вершину утеса и очутились на высоте
пятидесяти—семидесяти метров над окружающей их местностью. Они не
должны были терять из виду трех охотников, которые обещали предупредить
их условными сигналами, как только моржей на берегу соберется
достаточное количество.
Стоя на вершине скалы, путники любовались всею местностью, развернувшейся
перед их глазами.
Внизу расстилалось безбрежное море, замыкавшееся на севере горизонтом.
Нигде не виднелось ни кусочка земли, ни льдин, ни ледяных