крепко построен, он, конечно, не выдержал бы его страшного натиска.
К счастью, масса нанесенного вокруг дома снега ослабляла силу удара.
Мак-Нап немного опасался, что трубы, сложенные из известковых кирпичей, не выдержат напора ветра и повалятся. Однако все обошлось
благополучно; приходилось только часто очищать их отверстия от снега.
Иногда среди рева бури слышался какой-то странный треск, причину
которого Полина Барнетт не сразу поняла. Это был шум падающих на
океане ледяных гор, который, повторяясь эхом, походил на раскаты грома.
Такой же грохот сопровождал провалы в ледяном поле, расседавшемся
от падения ледяных гор. Трудно было без страха прислушиваться ко
всему, что творилось снаружи, но лейтенант Гобсон и его спутники были
люди привычные, а Полина Барнетт и Мэдж тоже понемногу приучили
себя относиться спокойно ко всем этим явлениям. Им приходилось и во
время прежних путешествий испытывать силу урагана, пролетающего со
страшной силой и опрокидывающего все на своем пути. Конечно, здесь, на мысе Батурст, рев бури казался еще страшнее потому, что он совершался
среди глубокого мрака и сопровождался сильнейшим снегом, который
мог в какие-нибудь двенадцать часов совершенно засыпать все постройки
фактории.
Во время этого невольного заключения колонисты установили у себя
правильный образ жизни. Все эти люди так сжились между собой, что
у них не могло быть ни ссор, ни недоразумений. Впрочем, не такую ли
точно жизнь они вели и в форте Предприятия и в форте Соединения?
С одной стороны, работа, с другой—чтение и игры занимали весь
день. Колонисты шили для себя одежду, сапоги, чистили оружие, издавали
ежедневную газету под редакцией лейтенанта Гобсона, в которую
записывались все малейшие события, отмечалась погода, температура, направление ветра, появление обычных в полярных странах метеоров
и т. д. Затем ведь были работы по дому, подметание комнат, ежедневный
осмотр мехов, которые могли испортиться от сырости, наблюдение за
топкой печей и постоянная борьба с сыростью, появляющейся в углах.
Каждый исполнял предназначенную для него работу согласно расписанию, Ж ю л ь Верн, т . XV 7
вывешенному в большой зале. Не будучи слишком обременены работой, обитатели форта не оставались в то же время никогда праздными. Томас
Блэк развинчивал и собирал свои инструменты или проверял астрономические
вычисления; сидя все время в своей каюте, он проклинал
бурю, мешавшую его ночным наблюдениям. Что же касается трех замужних
женщин, то миссис Мак-Нап занималась своим ребенком, а миссис
Джолифф, с помощью миссис Райе и вечно сопровождавшего их бол-
туна-капрала, предавалась кулинарным занятиям.
Для отдыха были назначены известные часы, а один день в неделю
никто не работал. Из развлечений первое место занимало чтение. Библиотека
форта не была богата, она состояла из нескольких книг с описанием
путешествий, но невзыскательные люди довольствовались и этим.
Обыкновенно читала вслух Полина Барнетт, и все с удовольствием слушали
ее прекрасное чтение. Рассказы о путешествиях приобретали какую-
то особую прелесть, прочитанные ее трогательным и выразительным голосом.
Легендарные герои, боровшиеся с природой и побеждавшие ее,
становились как бы живыми. Поэтому все с нескрываемым удовольствием
ожидали назначенного для чтения часа. Полина Барнетт сделалась незаметно
для себя душою этого мирка; она училась сама, уча в то же время
других, высказывала свое мнение, расспрашивала о том, чего не знала, и
всегда была готова услужить, чем только могла. Она соединяла в себе
прелесть женщины с энергией мужчины, что придавало ей особую цену в
глазах всех обитателей фактории. Надо еще упомянуть, что Полина Барнетт
жила тою же жизнью, что и остальные колонисты. Она не проводила
время в своей каюте, а работала наравне со всеми и всегда старалась
втянуть всех в разговор. Ничто, таким образом, не оставалось праздным
в форте Надежды, — ни руки, ни язык. Все работали, разговаривали и чувствовали
себя прекрасно, так как бодрость духа поддерживала здоровье, и
никто не скучал, несмотря на долгое заключение.
Однако буря не уменьшалась. Уже три дня как все сидели взаперти, а метель все продолжалась с прежней силой. Гобсон выходил из себя.
Нужно было непременно освежить испорченный дыханием воздух, в котором
даже лампы начинали гореть тускло. Хотели для этого воспользоваться
воздушными насосами, но трубы были наполнены льдом и не действовали.
Надо было что-нибудь придумать. Посоветовавшись с сержантом
Лонгом, лейтенант решил открыть 25-го ноября одно из окон в конце
коридора, потому что ветер с этой стороны дул с меньшей силой.
Это оказалось делом нелегким. Окно свободно отворилось внутрь, но
ставень, притиснутый навалившим снегом, не поддавался никаким усилиям.
Пришлось снять его с петель. Потом принялись отгребать снег с помощью
кирок и лопат. Снегу было не меньше трех метров толщины. Пришлось
прорыть нечто в роде траншеи, чтобы дать возможность пройти внутрь
свежему воздуху.
Джаспер Гобсон в сопровождении миссис Полины Барнетт и нескольких
солдат поспешили воспользоваться этой прорытой траншеей, чтобы
взглянуть на окружающую их картину.
Печальный вид представлял мыс Батурст и примыкающая к нему равнина!
Был полдень, но на горизонте виднелась только слабая полоса
света. Холод не был особенно силен, и термометр Фаренгейта показывал
только пятнадцать градусов выше нуля (девять градусов ниже нуля по
Цельсию). Но вьюга была так сильна, что, наверное, ветер свалил бы
с ног лейтенанта и его спутников, если б они не стояли глубоко в снегу, что давало им возможность сопротивляться порывам ветра. Они не могли
ни говорить, ни смотреть, так как снег засыпал им лицо. Пробудь они
здесь еще с полчаса, их совсем занесло бы снегом. Все кругом было
покрыто однообразной белой пеленой. Ограда, дом — все исчезло под
снегом, и если б не две тонких струйки дыма, вившиеся кверху, никто
не мог бы и заподозрить существования человеческого жилья в этом месте.
При подобных условиях прогулка, понятно, не была продолжительна.
Но все же путешественница успела рассмотреть печальную картину и получить
понятие о снежной буре за полярным кругом. То, что миссис Барнетт
увидела, произвело на нее неизгладимое впечатление.
Воздух в доме освежился в несколько минут, и все поспешили вернуться.
Окно снова затворили, но потом каждый день отворяли и прочищали
вырытый в снегу тоннель.
Так прошла целая неделя. К счастью, на псарне и у оленей было заготовлено
так много корму, что о них нечего было беспокоиться. Эта
неделя не могла не показаться очень долгой для людей, привыкших проводить
время на свежем воздухе, на охоте. Вскоре чтение уже потеряло
свое обаяние, а игра в „криб-бэдж“ Ь4 и совсем надоела. Ложась вечером
спать, все надеялись, что утром они уже не услышат рева бури, но надежда
оказывалась тщетной. Снег шел, не переставая, ветер свистел, ледяные
горы продолжали обваливаться со страшным грохотом, дым, гонимый
ветром обратно в комнаты, вызывал сильный кашель. Словом, буря не
только не утихала, но, казалось, ; свирепствовала с еще большей силой.
Наконец, 28-го ноября висевший в большой зале барометр-анероид иь
показал скорую перемену погоды. В то же время термометр, висевший
снаружи, показал четыре градуса ниже нуля. Все это предвещало перемену
погоды к лучшему. Действительно, 29-го ноября обитатели форта
догадались по царившей с утра тишине, что буря, наконец, прекратилась.