На следующий день, 1-го января, лейтенант поздравил миссис Полину
Барнетт с новым годом и выразил свое восхищение перед мужеством
и всегда хорошим расположением духа, с каким она переносила все трудности
и лишения зимовки. То же самое он высказал и астроному, который
в этой смене 1859-го года 1860-м видел только, что наступил год, в который
должно произойти ожидаемое им затмение. Все обитатели форта
обменялись взаимными приветствиями и пожеланиями.
Но пока еще особенно радоваться было нечему! Зима должна была
продолжиться еще несколько месяцев. Правда, солнце скоро должно было
появиться над горизонтом, но ничто не доказывало, что мороз станет
слабее: обыкновенно самые сильные морозы в холодном поясе бывают
именно в феврале. Во всяком случае, в первые дни нового года погода
не стала теплее, и 6-го января спиртовой термометр, прикрепленный
к наружному окну коридора, показывал шестьдесят шесть градусов ниже
нуля (пятьдесят два градуса ниже нуля по Цельсию). Еще несколько
градусов—и будет достигнут минимум температуры, бывший в 1835-м году
в форте Соединения, а, может быть, будет и еще холоднее!
Эти упорные морозы начинали сильно тревожить Гобсона. Он боялся, что пушные звери переселятся на юг и расстроят его планы относительно
весенней охоты. Кроме того, время от времени раздавались глухие подземные
раскаты, имевшие, конечно, связь с вулканическими извержениями.
Не было ли опасно это соседство действующего вулкана для новой фактории?
Все это не раз приходило на мысль лейтенанту, когда он прислушивался
к подземному гулу. Но своих опасений он никому не высказывал.
Понятно, что в такой холод никто и не думал выходить из дома. Собаки
и олени были снабжены кормом, которого должно было хватить на долгое
время, к тому же эти животные привыкли к зимним голодовкам и не требуют
никакого ухода со стороны своих хозяев. Таким образом, колонисты
не имели надобности подвергать себя опасности замерзнуть. Довольно
и того, что приходилось мерзнуть в комнатах, которых не могли нагреть, несмотря на усиленную топку печей, хотя, кроме дров, туда прибавляли
большое количество моржового жира. Несмотря на все предосторожности, сырость проникала в дом, образуя все большие и большие слои льда
на стенах. Конденсаторы оказались забитыми, и один из них даже лопнул
под давлением оледеневшей воды.
При таких условиях нельзя было и думать о сбережении топлива; напротив, топили усиленно, чтобы поддержать в комнатах тепло. Температура
в них падала иногда до пятнадцати градусов по Фаренгейту (девять градусов
ниже нуля по Цельсию). По приказанию лейтенанта, люди, исполнявшие
обязанности истопников, сменялись каждый час и не отходили от
печи, поддерживая все время сильный огонь.
— У нас скоро не будет больше дров,—сказал однажды сержант Лонг.
— Не будет дров?—удивился Джаспер Гобсон.
-— Я хочу сказать,—что у нас вышли почти все дрова, которые были
запасены в доме, и придется ходить за дровами в сарай. А выйти на
воздух в такой мороз—ведь это значит рисковать жизнью.
— Да!—ответил лейтенант,—мы сделали большую ошибку, построив
сарай не рядом с домом и не соединив его крытой постройкой. Я упустил
из виду, что мы будем зимовать за семидесятой параллелью! Но
теперь уж дела не поправишь. Скажите, сержант Лонг, сколько у нас
осталось в доме дров?
— Дня на два, на три, не больше,—ответил сержант.
— Нам остается надеяться, что за эти дни температура повысится, тогда можно будет без особенного риска пойти в сарай за дровами.
— Едва ли, господин лейтенант,—возразил сержант Лонг.—Воздух
прозрачен, ветер продолжает дуть с севера, и я нисколько не удивлюсь, если мороз продолжится еще недели две, т.-е. до новолуния.
—• Что же делать, сержант? Ведь не можем же мы допустить, чтобы
все в доме замерзли. В тот день, когда придется рискнуть и отправиться...
— Найдутся люди, которые пойдут,— ответил сержант Лонг.
Джаспер Гобсон крепко пожал руку сержанту, самоотвержение которого
ему было известно.
Можно подумать, что Гобсон и сержант Лонг преувеличивали, говоря
о возможности умереть при выходе из дому на холод. Но они говорили
это по опыту, так как сами не раз видели, как сильные, здоровые люди
падали замертво, едва только выходили на воздух в сильный мороз: у
них захватывало дыхание от холода, и их подымали мертвыми. Подобные
случаи, как бы они ни казались невероятными, повторялись неоднократно
во время зимовок. Вильям Мур и Смит во время путешествия по берегам
Гудзонова залива в 1746-м году наблюдали несколько случаев такой
смерти. Несомнено, что выйти на воздух в такой холод, когда замерзает
даже ртуть, значило подвергать себя риску моментальной смерти.
В таком довольно затруднительном положении находились обитатели
форта Надежды, когда непредвиденное происшествие прибавило им еще
новую заботу.
XXI. Большие полярные медведи
Единственное окно, из которого можно было видеть двор форта, находилось
в конце входного коридора. Ставни этого окна не были закрыты, но стекла совершенно замерзли и, чтобы рассмотреть что-либо через
них, надо было смывать лед горячей водой. Эту операцию проделывали
по нескольку раз в день, чтобы осматривать окрестности мыса Батурст
и наблюдать старательно за небом и помещавшимся снаружи спиртовым
термометром.
6-го января, около одиннадцати часов вечера, солдат Келлет, которому
было поручено наблюдать в окно, позвал вдруг сержанта и указал
ему на какие-то движущиеся в потемках массы.
Сержант Лонг, взглянув в окно, проговорил спокойно:
— Это медведи!
В самом деле, с полдюжины медведей, пробравшись через ограду, направлялись к дому, привлеченные, вероятно, запахом дыма.
Когда сообщили Джасперу Гобсону о приближении медведей, он тотчас
же приказал заделать окно в коридоре. Это было единственное
отверстие, и, закрыв его, можно было, казалось, не бояться вторжения
хищников в дом. Окно было забито толстыми досками, между которыми
оставили небольшое отверстие, чтобы наблюдать за действиями непрошенных
гостей.
— Теперь,—сказал плотник Мак-Нап,— этим господам не удастся
войти без нашего приглашения. А мы пока можем собрать военный совет.
— Что же, мистер Гобсон,—сказала Полина Барнетт,—мы можем
похвастаться, что во время зимовки все испытали. Вот теперь после морозов
пожаловали и медведи.
— Нет, милэди, они пожаловали не после морозов, а во время них.
Это гораздо серьезнее, потому что нам нельзя выйти из дома. И я, право, не знаю, как нам избавиться от этих опасных зверей.
— Но им надоест скоро ходить вокруг дома, и тогда они сами уйдут,—
сказала путешественница.
Гобсон покачал сомнительно головой.
— Вы не знаете этих зверей,—ответил он.—Суровая зима заставила
их, наверное, сильно голодать, и они ни за что не уйдут, пока мы их к
этому не принудим.
— Это вас беспокоит, мистер Гобсон?—спросила Полина Барнетт.
— Я не боюсь, что медведи войдут к нам, но я беспокоюсь, как мы
выйдем из дому, если представится к тому необходимость.
С этими словами Гобсон скова подошел к окну. Полина Барнетт и
остальные женщины обступили в это время сержанта, который рассказы*
вал охотникам свои приключения с медведями, с которыми ему в своей
жизни пришлось много раз иметь дело. Но ему всегда приходилось нападать
на медведей, теперь же охотники были заперты в доме, и мороз
не давал возможности что*либо предпринять против опасных гостей.
В продолжение целого дня охотники внимательно наблюдали за всеми