бывали, вероятно, часто на этой вулканической почве.
Гобсон понял, что произошло, и простоял несколько времени, выжидая
с ужасом, что будет. Если удар повторится, в земле может образоваться
расселина, которая поглотит его и товарищей. Но все обошлось
благополучно. От подземного удара дом только наклонился и слегка даже
развалился, но все же это было дело поправимое. Надо было только поскорее
приняться за ремонт. Все спешили привести дом в годный для
жилья вид; в этом принимали участие даже раненые в схватке с медведями.
Целых два дня продолжались работы, и в это время печи топили
всем, что попадалось под руку.
Джасперу Гобсону хотелось как можно скорее удостовериться, что
землетрясение не сопровождалось угрожающими безопасности фактории
последствиями, но для этого надо было дождаться, когда погода станет
теплее.
По некоторым признакам можно было надеяться, что погода скоро
изменится. Звезды сияли менее ярко; барометр опустился, и в воздухе
появился густой туман.
12-го января подул юго-восточный ветер и пошел снег. Термометр
показал пятнадцать градусов выше нуля (девять градусов ниже нуля по
Цельсию). Для бедных зимовщиков, перенесших страшные холода, такая
температура показалась весенней.
В этот день в одиннадцать часов утра все колонисты вышли из дома.
Но Гобсон строго запретил кому бы то ни было отходить далеко от
форта.
В это время года солнце еще не показывалось, но уже приближалось
к горизонту, и можно было ясно различать предметы на расстоянии
двух миль.
Вид всей территории совершенно изменился. Скала, которой заканчивался
мыс, почти целиком обрушилась. Весь мыс точно наклонился к озеру, передвинув даже площадку, на которой стоял форт. В общем, вся
местность понизилась на западе и повысилась на востоке.
— Вот, мистер Гобсон,—сказала улыбаясь путешественница.—Вы были
так любезны назвать моим именем гавань и речку, а землетрясение уничтожило
и речку Полины, и гавань Барнетт! Надо признаться, что мне
не повезло.
-— Да, миледи,— но если нет больше речки, то ведь осталось озеро; если позволите, мы назовем его озером Барнетт. Надеюсь, что уже озеро-
то вам не изменит!
Мистер и миссис Джолифф, выйдя из дома,, направились сейчас же: он—к собакам, она—к оленям. Собаки не особенно пострадали от долгого
заключения и выскочили с радостным лаем на двор. Что касается оленей, то одного из них нашли мертвым, остальные были здоровы, хотя
сильно исхудали.
— Не правда ли, миледи,—сказал лейтенант сопровождавшей его
Полине Барнетт,—мы выпутались из беды благополучнее, чем это можно
было ожидать?
— Я никогда и не теряла надежды, мистер Гобсон,—ответила путешественница.—
Такие люди, как вы и ваши товарищи, всегда сумеют выйти
из затруднения!
— Однако, миледи, мне еще никогда не приходилось испытывать такого
холода. Продолжайся он еще несколько дней, мы наверное бы все
погибли.
— Значит, землетрясение явилось как раз вовремя, чтобы прогнать
этих проклятых медведей. Может быть, оно же было и причиной наступившей
перемены погоды?
— Весьма возможно, миледи. Явления в природе всегда находятся
в зависимости одно от другого. Признаться, меня сильно беспокоит, что
наш форт находится на таком близком расстоянии от вулкана. Хотя лава
и не доходит до него, но землетрясение причинило дому серьезные повреждения.
Посмотрите сами, что с ним сталось!
— Весной можно будет все это исправить. Наученные опытом, вы
устроите все прочнее.
— Конечно, миледи, но я боюсь, что вам придется испытать большие
неудобства в продолжение нескольких месяцев!
— Ведь я путешественница, мистер Гобсон,—сказала смеясь Полина
Барнетт.—Я буду воображать, что нахожусь в каюте накренившегося набок
корабля, а так как на нем нет качки, то я могу не бояться морской
болезни.
— Отлично, миледи,— ответил Джаспер Гобсон,—все это только доказывает, что у вас великолепный характер. Мы все его оценили! Вашей
энергией, вашим веселым расположением духа вы поддержали нас в эти
тяжелые дни, и я благодарю вас от лица моих товарищей за все, сделанное
вами для нас.
— Вы преувеличиваете, мистер Гобсон...
— Нет, нет, то, что я сказал, готовы подтвердить все остальные. Но
позвольте предложить вам один вопрос. Ведь вы знаете, что в июне
месяце капитан Кравенти обещался прислать к нам отряд со съестными
припасами, который в то же время должен будет взять отсюда меха и
отвезти их в форт Соединения? Вероятно, наш друг Томас Блэк после
наблюдения солнечного затмения уедет с этим отрядом. А вы, милэди, тоже собираетесь ехать вместе с ним?
— Посмотрите, что с ним сталось!..
— Разве вам непременно хочется, чтобы я уехала?—спросила улыбаясь
путешественница.
— О, милэди!..
В таком случае, милейший лейтенант,—ответила Полина Барнетт,
протягивая руку Джасперу Гобсону,—я прошу у вас разрешения провести
еще одну зиму в форте Надежды. Может быть, в будущем году какой-нибудь
корабль бросит якорь у мыса Батурст, и тогда я на нем уеду; я была
бы очень рада, приехав сюда сухим путем, возвратиться через Берингов
пролив.
Лейтенант был чрезвычайно доволен таким решением путешественницы.
Он успел оценить ее, и глубокая симпатия влекла его к этой женщине, которая, со своей стороны тоже считала его хорошим, честным
человеком. Конечно, оба они были бы огорчены, если б им пришлось
скоро расстаться.
20-го января в первый раз показалось солнце, и полярная ночь кончилась.
Солнце простояло на горизонте лишь несколько минут. Обитатели
форта приветствовали его громким „ура". С этого дня оно оставалось
все дольше и дольше над горизонтом.
В течение всего февраля и до 15-го марта погода резко изменялась, переходя от холода к теплу. В хорошую погоду холода мешали охотникам
выходить из дома, а более теплые дни сопровождались всегда снежными
метелями, в которые тоже невозможно было выйти на воздух.
Поэтому только изредка, в самые хорошие дни, удавалось заняться необходимыми
наружными работами, охотничьих же экскурсий совсем не
предпринимали. Впрочем, к чему было удаляться от форта, когда звери
так хорошо ловились в западни! В конце зимы было поймано в ловушки
большое количество куниц, горностаев, вольверенов и других животных
с ценным мехом, и трапперы не оставались без дела, хотя и не покидали
мыса Батурста. Только во время одной экскурсии, предпринятой
в марте месяце, колонисты узнали, что землетрясение изменило форму
утесистого берега, который к тому же сильно понизился.
Около 20-го марта охотники увидали первых лебедей, летевших к северу.
Затем показались золотистые подорожники и соколы-зимовщики.
Но земля еще была покрыта толстым слоем снега, и солнце не в силах
было растопить твердую поверхность моря и озера.
Оттепель началась только в первых числах апреля. Лед вскрывался
со страшным шумом. Ледяные горы, подтаивающие снизу, распадались и
сталкивались, производя сильнейший грохот.
В это время средняя температура была около тридцати двух градусов
выше нуля (нуль градусов по Цельсию). Поэтому лед у берегов растаял
очень скоро, и, увлекаемые полярным течением, ледяные горы постепенно
исчезали в туманной дали. К 15-му апрелю море было свободно ото
льда, и если б какой-нибудь корабль шел из Тихого океана через Берингов
пролив, он мог бы смело пристать у мыса Батурст.
В одно время с Ледовитым океаном очистилось от льда и озеро Барнетт, к великому удовольствию уток и других пернатых, кишевших на его