перед ним в решительной, угрожающей позе.
— Потрудитесь объясниться, господин агент Компании Гудзонова залива,—
закричал он злобно. Его поза, слова, тон, все походило на вызов.
Но Гобсон, вполне входя в положение несчастного астронома, оставался
спокоен.
— Мистер Гобсон,—продолжал Томас Блэк,—извольте объяснить мне, что все это значит? Что это, мистификация, что ли, с вашей стороны?
В таком случае, милостивый государь, вам придется за нее ответить не
одному мне.
— К чему вы мне это говорите, мистер Блэк?—спросил совершенно
спокойно Гобсон.
— К тому, что вы обязались доставить ваш отряд на границу семидесятой
параллели...
— Или перейти е е,—ответил Джаспер Гобсон.
— Перейти... Очень мне это нужно!— закричал Томас Блэк.—Нет,
милостивый государь, мне надо было для наблюдения затмения не переступать
семидесятой параллели, а вы завели нас на три градуса выше.
— Значит, мистер Блэк, мы ошиблись, вот и все,—ответил спокойно
лейтенант.
— Вот и все,—яростно закричал астроном, которого спокойствие
лейтенанта выводило из себя.
— Я должен вам к тому же заметить,—продолжал Джаспер Гобсон,—
что если я ошибся, то ведь и вы тоже ошиблись, так как, прибыв на
мыс Батурст, мы вместе с вами определили его географическое положение.
Вы не можете обвинять одного меня в ошибке, к которой причастны
вы сами.
Эти слова подействовали угнетающим образом на астронома. Он причастен
к этой ошибке. Но что же тогда скажут в Гринвичской обсерватории, да и во всей Европе, об астрономе, не сумевшем даже определить
градуса широты? Томас Блэк, известный ученый, ошибся вдруг на
целых три градуса! Да еще при каких обстоятельствах! Когда точность
была необходима для наблюдения затмения, которое не повторится теперь
в продолжение долгих лет! Конечно, он теперь опозорен навек!
— Но как, как это могло случиться?—кричал он, схватившись за голову.—
Или я разучился управлять секстантом? Или ослеп, наконец? В таком
случае мне остается только броситься отсюда в воду!,,
— Мистер Блэк,—сказал тогда Джаспер Гобсон несколько торжественным
тоном,—вам не в чем упрекать себя, так как вы нисколько не
ошиблись.
Значит, вы один виноваты...
— Нет, и я не виноват. Выслушайте меня хорошенько, и вы также, миссис,— сказал грустно лейтенант, обернувшись к Полине Барнетт,—и вы
Мэдж, и вы, сержант Лонг. Я попрошу только всех вас сохранить в тайне
то, что я вам сообщу, так как не следует пугать наших спутников раньше
времени.
Полина Барнетт, ее подруга, сержант и Томас Блэк подошли к лейтенанту.
Никто из них не ответил ему, но в их молчании чувствовалось
торжественное обещание сохранить тайну.
— Друзья мои,—начал Джаспер Гобсон,—приехав сюда ровно год
тому назад, мы определили положение этого мыса, который оказался как
раз на семидесятой параллели. Если же он теперь находится на три градуса
выше, то лишь потому, что он передвинулся.
— Передвинулся,— вскричал Томас Блэк,—ну, уж рассказывайте это
кому-нибудь другому. Где это вы слышали, чтобы мыс мог передвинуться?
— А между тем, это совершенно верно,—ответил лейтенант.—Весь
этот полуостров Виктории есть теперь не что иное как ледяной остров, оторванный землетрясением от материка и несущийся по воле течения...
-— Куда?—спросил сержант Лонг.
— Неизвестно,—ответил Джаспер Гобсон.
Все слушатели молчали. Их взоры невольно обратились к югу, за обширные
долины, в сторону оторванного перешейка. Но с того места, где
они находились, они не могли ничего различить, кроме моря, окружавшего
их теперь со всех сторон. Если бы мыс Батурст находился на несколько
сот метров выше над уровнем океана, им удалось бы тогда увидеть
всю окрестность, и это дало бы им возможность убедиться, что они
находились несомненно на острове.
У всех невольно сжалось сердце при мысли, что форт Надежды со
всеми его обитателями обратился в послушную игрушку вздымающихся волн.
— Так вот чем объясняются все те странности, которые были вами
замечены, мистер Гобсон,-—сказала Полина Барнетт.
— Да, миссис,—ответил лейтенант, — теперь все понятно. Этот полуостров
Виктории был всегда лишь глыбой льда, приросшей к материку
и остававшейся в таком виде в продолжение многих столетий. Ветер наносил
на нее постепенно землю, песок, семена, из которых и родилась
растительность. Тучи наполнили реку и лагуну пресною водою. Льдина
преобразилась, но под этой землей, под песком, там, внизу, под нашими
ногами—лишь лед, блуждающий теперь по морю. Да, это лишь льдина, и вот причина, почему мы не видели здесь ни разу ни одного камня.
Вот почему, когда мы рыли капканы для оленей, мы наткнулись на лед, и почему, наконец, прилив здесь был почти незаметен: весь этот полуостров
поднимался и опускался во время прилива и отлива.
— Теперь, действительно, все ясно, мистер Гобсон,—сказала Полина
Барнетт.—Ваши опасения вас не обманули. Но все же я не понимаю, почему приливы, незаметные теперь, были все же гораздо значительнее
8 начале дащего приезда сюда?
— Потому что в то время полуостров был еще соединен с материком
и оказывал некоторое сопротивление волнам. С той же минуты, как он, под влиянием землетрясения, оторвался от материка, он стал свободно
подыматься и опускаться наравне с водою. Прилив и отлив стали незаметны, что мы и обнаружили с вами на днях во время новолуния.
Несмотря на перенесенное потрясение, Томас Блэк выслушал с большим
вниманием объяснения лейтенанта. Соглашаясь в душе, что все высказанное
им было вполне вероятно, он внутренно йосставал против неожиданности
и нелепости такого удивительного случая. Он был пристыжен
всем совершившимся и не находил слов, чтобы выразить все, что чувствовал.
— Бедный мистер Блэк!—сказала сочувственно Полина Барнетт.—
Я думаю, ни один астроном в мире еще не подвергался такой неудаче!
— Во всяком случае, никто в этом не виноват, и упрекать здесь некого, кроме устроившей все это природы. Землетрясение оторвало нас от
материка, и вот мы плывем на острове неизвестно куда! Теперь нечего
также удивляться тому, что вокруг форта такая масса зверей и дичи: ведь им некуда уйти отсюда.
— И тому, —сказала Мэдж,— что нас не посетили те конкуренты ваши, которых вы так опасались, мистер Гобсон!
— И тому, что посланный капитаном Кравенти отряд не мог достигнуть
мыса Батурст!—заметил сержант.
— И тому, наконец,— сказала Полина Барнетт, глядя на лейтенанта,—
что я должна примириться с мыслью, что не вернусь в этом году
в Европу!
По тону, каким была произнесена эта фраза, можно было понять, что
путешественница мирилась с судьбою гораздо спокойнее, чем можно было
ожидать. Она, казалось, решила воспользоваться обстоятельствами для
изучения многих интересующих ее вопросов. Впрочем, если бы даже она
и все ее спутники принялись жаловаться, сетовать и приходить в отчаяние, то ведь этим они не принесли бы себе никакой пользы и не изменили
бы к лучшему своего положения.
II. Где же они находятся?
Затруднительное положение, в котором очутились теперь агенты Компании, требовало самого тщательного исследования. Этим и решил тотчас
же заняться Гобсон. Но ему пришлось ждать следующего дня, так как
для того, чтобы вычислить, на какой долготе находится остров Виктории—
это название ему было оставлено—надо было сообразоваться с высотой
солнца и произвести измерения два раза: до и после двенадцати часов дня.
В два часа лейтенант Гобсон и Томас Блэк определили, с помощью
секстанта, высоту солнца над горизонтом. То же самое они намеревались