с грохотом разваливаться. Казалось, наступила оттепель. Продолжавший
разведки Гобсон пришел однажды в полное отчаяние. 2 0 -го разразилась
опять сильнейшая буря, в роде той, которая бушевала над островом
месяц тому назад. Выйти в такую бурю не было возможности, и кр-
лонистам пришлось просидеть взаперти в продолжение пяти дней.
XIII. Через ледяное поле
Наконец, 22-го ноября погода начала понемногу изменяться. В течение
нескольких часов ураган почти утих. Подувший с севера ветер понизил
температуру на несколько градусов. Некоторые перелетные птицы
исчезли. Может быть, теперь уже можно было надеяться, что температура, наконец, станет так низка, как ей следовало бы уже давно стать
в это время года и в этой широте. Зимовщики от души жалели, что мороз
не был еще суров, и ртуть не падала до пятидесяти пяти градусов ниже
нуля, как это бывало неоднократно прошлою зимою.
Джаспер Гобсон решил больше не медлить с отъездом. Утром 2 2 -го ноября
все обитатели форта Надежды были уже совершенно готовы покинуть
остров, который, наконец, слился с ледяным полем, протянувшимся
до Американского материка на шестьсот слишком миль.
Ровно в одиннадцать с половиною часов утра, при сероватой, но спокойной
погоде и при великолепном северном сиянии, которое освещало
небо от горизонта до зенита, лейтенант Гобсон подал сигнал выступления.
Собаки были в упряжи. Три запряжки прирученных оленей были
приготовлены с санями. В полной тишине все выступили по направлению
к мысу Михаила, откуда было решено спуститься на поверхность бесконечной
ледяной пустыни.
Караван прошел сначала по опушке лесистого холма, а потом мимо
озера Барнетт, и каждый, при повороте к озеру, невольно обертывался, чтобы в последний раз взглянуть на мыс Батурст, который покидали
безвозвратно. При свете северного сияния вдали обрисовывалось еще
несколько снежных холмов, и две или три белевшиеся линии еще указывали
очертания самой фактории. Белели кое-где и самые стены. Из труб
форта подымался еще дым последних вспышек догоравшего топлива. Так
покидали они свой форт Надежды, который стоил его недавним обитателям
стольких трудов, забот и жертв, а теперь оставался бесполезный, никому больше не нужный.
— Прощай, прощай, наш бедный полярный дом!—воскликнула Полина
Барнетт, махнув в последний раз рукою.
С тяжелыми думами, в грустном молчании все пустились в путь.
Через час отряд достиг мыса Михаила, обогнув полынью, которую
небольшой мороз не успел еще сковать. До этого места неудобства путешествия
еще были невелики, так как поверхность острова Виктории была
довольно гладкой. Но на море было совершенно по-другому. Ледяное
поле под давлением громадных сплошных льдов севера покрылось холмами, буграми и даже целыми ледяными горами, между которыми приходилось
ценою неимоверных усилий, ценою тяжелой усталости отыскивать
удобные проходы.
К вечеру этого дня было сделано лишь несколько миль по ледяному
полю. Надо было, наконец, позаботиться и о ночлеге. Решили последовать
примеру эскимосов и индейцев северной Америки, которые в таких
случаях выдалбливают себе норы во льду. Снеговые ножи действовали
отлично, и в восемь часов, после ужина, состоявшего из сушеной говядины, все обитатели фактории заползли в свои норы, которые оказались
даже теплее, чем этого можно было ожидать.
Но прежде чем уснуть, Полина Барнетт спросила у лейтенанта, не
может ли он определить пространство, пройденное ими от форта до места
их ночлега?
— Я предполагаю, что мы прошли не больше десяти миль,—отвечал
Джаспер.
— Десять из шестисот!—воскликнула путешественница.—В таком
случае нам придется употребить целых три месяца, чтобы пройти все это
пространство до Американского материка.
— Да, три месяца, может быть, даже несколько больше. Но ведь
скорее мы двигаться не можем. Мы путешествуем теперь уже не так, как путешествовали когда-то по ледяному гладкому полю, которое отделяло
форт Соединения от мыса Батурст—теперь мы должны следовать
по бугристому, исковерканному пространству, которое затрудняет и замедляет
каждый наш шаг. Мы встретим громаднейшие затруднения на
нашем дальнейшем пути! И вопрос еще, удастся ли нам их преодолеть?
Во всяком случае, наша цель заключается не в скорости нашего похода, а в том, чтобы прибыть всем в добром здоровье. Я чувствовал бы себя
очень счастливым, если бы на перекличке в форте Соединения все наши
товарищи оказались налицо.
Ночь прошла без всяких происшествий, но Гобсону во время долгой
бессонницы все казалось, что во льду, в котором он выдолбил себе
логовище, было слышно какое-то содрогание, которое, вероятно, происходило
от еще недостаточной спайки льда. Ему казалось, что бесконечное
ледяное поле не всюду еще замерзло и что, вероятно, большие полыньи
еще много раз будут преграждать их дорогу, отдаляя момент достижения
твердой земли. К тому же, накануне отъезда, лейтенант Гобсон очень хорошо
заметил, что ни пушные звери, ни хищные животные острова Виктории
не покинули еще окрестностей фактории, а если эти животные еще
не начали бегства в края более умеренного климата, то лишь потому, что
их инстинкт им подсказывал, что море замерзло еще не вполне, и они
встретят на пути полыньи. Однако делая эту попытку перебросить колонию
на твердую землю, Гобсон действовал благоразумно, если бы
даже попытка эта не удалась, и колонии пришлось возвратиться назад
по своим же следам. Он исполнял в этом случае лишь свой долг начальника.
На другой день, 23-го ноября, отряд снова сделал не больше десяти
миль пути, так как трудности пути были огромны. Ледяные глыбы, как
бы в каких-то конвульсиях или бешеной пляске, взгромоздясь одна на
другую и перепутавшись между собою, представляли совершенно невозможный
для прохода путь.
Понятно, караван не мог пройти через все эти препятствия. Громадные
ледяные горы были самых разнообразных форм; развалившиеся и
нагроможденные друг на друга, они имели вид целого разрушенного города.
Многие из них были до ста тридцати метров вышины над уровнем
моря, и на их вершинах еле держались громадные отдельные глыбы, угрожавшие каждую минуту падением от малейшего сотрясения воздуха.
Поэтому, обходя эти горы, надо было соблюдать крайнюю осторожность.
Приказано было даже не повышать голоса и не хлопать бичом.
Меры эти вовсе не были излишни, так как малейшая неосторожность
могла привести к гибельным последствиям.
Но, с другой стороны, соблюдая все эти условия и обходя препятствия, приходилось терять массу времени, уклоняться в сторону и уставать
до невозможности.
Переправившись через первые ледяные бугры в двадцати милях
от острова Виктории, караван вышел на ледяное поле, сравнительно
гладкое, не подвергшееся сильному давлению, но зато перерезанное по
всем направлениям широкими полыньями. Температура была теплая, термометр
указывал в среднем тридцать четыре градуса по Фаренгейту,
а так как соленая вода замерзает лишь при нескольких градусах мороза, то море и не могло быть покрыто сплошным льдом. Все твердые части
и ледяные горы были принесены течением из более отдаленных широт
и сохранялись собственным холодом; эта часть Северного океана не замерзала
однообразно и оттаивала под влиянием теплого дождя.
Каравану пришлось совершенно остановиться перед громадной, усеянной
льдинками трещиной, тянувшейся на несколько миль.
Целых два часа караван шел по западному краю этой трещины,
надеясь дойти до ее окончания, но напрасно, Пришлось, наконец, остановиться