Веснушка не мог понять, правду ли говорит дед Чудодей или просто так, чтобы утешить, но мальчику стало сразу как-то легко, хорошо и спокойно.
И Веснушка уснул.
…Проходило время, и страшное приключение в лесу понемногу начало забываться, как забывается все неприятное и плохое. Только изредка кто-нибудь невзначай вспоминал об этом. И одно лишь удивляло и просто-таки сбивало всех с толку: что же такое ослепило тогда хулиганцев и дало возможность Веснушке спастись?
Все ломали над этим голову, но так и не могли понять.
И оставалось это пока неразгаданной тайной.
3. Таинственный незнакомец
Однажды под вечер в ворота колонии постучался незнакомец. Он был маленького роста, худощавый, с большой головой. И, хотя вечер выдался жаркий, незнакомец кутался в черный бархатный плащ, а капюшон низко опустил на лоб, как во время дождя.
Ворота открывал Веснушка. Это входило в его обязанности.
— Добро пожаловать, — любезно поклонившись, как всегда, проговорил мальчик.
Незнакомец ничего не ответил и несколько секунд пристально смотрел на него. Потом как-то загадочно улыбнулся, кивнул готовой и молча прошел в дом. А Веснушке вдруг показалось, что в то время, пока незнакомец смотрел на него, он спал, а потом проснулся, и будто за эти несколько секунд видел какой-то сон. И еще показалось Веснушке, что он уже где-то встречал незнакомца, причем не один раз, но никак не мог вспомнить где. И только навсегда врезались в память это неестественно белое лицо, густо посыпанное пудрой, и глаза — большие, черные и какие-то очень странные.
Почему странные? И тут Веснушка понял — эти глаза совсем не блестели и ничего не отражали. Веснушка хорошо заметил, что они не отражали огня свечи, которую он держал в руках. Словно это были не живые человеческие глаза, а две бездонные дырки.
Но, несмотря на все эти странности, которые, казалось, должны были внушать страх, Веснушка не чувствовал никакого страха перед незнакомцем.
В мальчике все больше и больше разгорались любопытство и интерес. Веснушка должен был лезть в погреб за огурцами — потому он и держал в руке зажженную свечу, но он не утерпел и пошел вслед за пришельцем. Незнакомец уже стоял возле стола деда Чудодея, и тот записывал его в книгу прибывших. Веснушка мельком глянул через плечо деда и прочел:
«Господин Мрак, проездом на три дня, комната № 13».
В это время незнакомец снова пристально посмотрел на мальчика, потом, обращаясь к старому охотнику, спросил:
— Это ваш сын?
Голос у незнакомца был необычный, звучал он глухо, словно из подземелья.
— Да, господин Мрак, — поспешил ответить дед Чудодей, — то есть нет. Это сирота, но он заменяет мне сына… И, знаете…
Старик хотел что-то рассказать незнакомцу, но вдруг остановился на полуслове. Потом дед Чудодей рассказывал, что он вдруг забыл, о чем хотел говорить. Никогда раньше с ним такого не случалось. Так же, как и Веснушка, он будто заснул на несколько секунд и ничего не помнил.
Господин Мрак поднялся по лестнице на второй этаж и заперся в своей комнате. Весть о его появлении вмиг разнеслась по колонии. Это, конечно, должно было всех удивить и взволновать, потому что до сих пор в колонию никогда не попадали незнакомцы. Но никто не успел даже подумать об этом.
Всем вдруг страшно захотелось спать, хотя было еще очень рано — ведь только-только стемнело! И через несколько минут все в колонии спали как убитые. Многие не смогли даже добраться до постели. Дед Чудодей заснул прямо за столом, дежурная повариха возле плиты, а Веснушка свернулся калачиком на ступеньке лестницы, которая вела на второй этаж. И никто не видел, конечно, как поздней ночью господин Мрак вышел из своей комнаты, склонился над Веснушкой и долго смотрел на него. Между прочим, всем жителям колонии снились в эту ночь страшные сны, и они кричали во сне от душивших их ужасов и кошмаров.
И, странное дело, все они проснулись вместе, в одно время, — на рассвете, как только взошло солнце. А проснувшись, сразу же забыли о таинственном незнакомце, словно он вовсе и не появлялся в колонии. Как ни в чем не бывало все занялись своими делами. Единственное, что чувствовали колонисты, — это какое-то смутное беспокойство, будто бы кто-то невидимый все время наблюдает за ними.