Чувства вины.
Охранники, увидев целенаправленное движение парня в мою сторону среагировали моментально. Один закрыл собой, второй преградил ему путь.
– Стой!
– Вы кто такие?! Алиса, что происходит?!
Я не видела, но поняла, что Дениса держат. Нужно было обозначить наше знакомство с ним, чтобы сопровождающие не наделали глупостей.
– Денис, уходи. Я не могу и не хочу с тобой разговаривать.
Секундная тишина и надсадное:
– Прошу, дай мне всё объяснить. Не хочу вот так, слышишь?
Я замешкалась на мгновение, но всё же жестом показала сопровождающему, чтобы отошли. Надо признать, сопротивляться они не стали, как это делает мамин телохранитель, вечно рыча, что такое поведение может лишить её жизни, а его работы.
Глаза на Дениса поднимать не хотелось, а потому я уставилась себе под ноги, а он даже не попытался ко мне притронуться. Никаких ласковых приветствий, как раньше. Я понимала, что он имеет право злится за то, что пропала, но от этого не делалось менее больно.
– Прости меня. Алис, прости. Я не хотел с ней спать, просто мы… – поднимаю на него взгляд и потрясённо молчу, ожидая, что моё сердце сейчас проломит мне грудную клетку и шлёпнется на асфальт, распластавшись по нему куском окровавленного мяса. – …немного перебрали, а у Серёги ещё проблемы какие-то возникли. Я только утром, когда проснулся с ней дома, понял, что натворил…
В горле ком, слёзы застилают глаза, размывая картинку, но я и так ничего не вижу.
Только темнота…
Ощущение горячего языка во рту, жадные мощные толчки, не ослабляющие узел внизу живота и рык. Такой рык, от которого переворачивается в ужасе и восторге нутро…
Пока меня растаптывали в кабине лифта он развлекался с какой-то девчонкой? Или это было после, когда я сдирала с себя кожу? Или, когда всю ночь ревела, мысленно взывая о поддержке и боялась его звонка одновременно? Или, когда провалилась утром в беспокойный сон, где вновь и вновь чувствовала сильные пальцы на своих ягодицах и жадную чужую полноту, врывающуюся в меня болезненными беспощадными толчками?
– Алиса, прости. Я не знаю кто тебе так сразу обо всём сообщил, но он не мог сказать главного: это была ошибка…
Я сморгнула слёзы и продавила сквозь сдавленное горло только одно слово:
– Убирайся.
Ничего больше не видя перед собой механически повернулась и шагнула к охранникам, которые услужливо распахнули мне дверь авто.
– Нет, Солнце, прости. Давай поговорим чуть позже, когда ты немного успокоишься… – его голос звучал так жалостливо, что я вспомнила свой собственный.
– Нет, не надо… Пожалуйста, не надо… Пожалуйста…
Дверца захлопнулась, отрезая меня от окружающего мира в тесное пространство. Прислонилась лбом к прохладному стеклу и зажмурилась до жёлтых звёздочек перед глазами.
Забыть.
Забыть.
Обо всём забыть.
Выдрать из разума с корнями. Не оставить этим картинкам шанса на существование. Задавить в себе…
– Всё в порядке, Алиса Андреевна?
Кивнула, не имея возможности ответить. Горло всё ещё сдавлено от шока и горечи. От такого жестокого предательства и подножки судьбы.
Машина тронулась, увозя меня в аэропорт. Подальше из города, в котором мне больше не было места.
Глава 2
Такси остановилось напротив небольшого уютного домика. Я помню это место, была здесь одно лето будучи соплячкой в чумазой одежде и легким загаром. Славное было время.
Водитель достал дорожную сумку из багажника, посмотрел внимательным взглядом в сторону дома, но ничего не сказал. Просто сел в машину и уехал.
Просторное белое здание стояло прямо на берегу океана, и находилось так далеко от города, что в магазин было необходимо ездить на велосипеде или такси. Здесь не бывает посторонних, и моя мать прекрасно это знает. Ведь, прожила здесь всю свою юность. Отрезок мира, в котором цивилизация, как нечто инопланетное. Зато каждый день можно нежится в тёплых волнах океана и греться под солнышком на песочке с бокалом белого сухого вина.
Жадно вдыхая почти забытый запах розовых кустарников, что растут вдоль подъездной дороги, я направилась к дому. Видела, что у крыльца замерли трое мужчин, на которых так недобро посмотрел таксист. Это они должны обеспечивать мою безопасность. Все статные, как и полагается людям такой непростой профессии.
– Здравствуйте, Алиса Андреевна, – проговорил на чистейшем русском один из мужчин, вышел чуть в перёд и подхватил дорожную сумку из моих рук. – Меня зовут Дэн.
На вид им все лет по двадцать пять-тридцать, плечистые, с суровым цепким взглядом. Дэн отличался выгоревшей шевелюрой и серо-голубыми глазами. И как угораздило красавчика попасть на службу к частникам? С такой внешностью мужчины в этих краях приобретают дурную славу.