Когда за десять минут дошли до первого фонтана со статуей дракончика, из зала вывалились, похоже, уже все.
Под вечерним светом и ажурными фонарями парк так себе. Как и следовало ожидать, природа в Градире скудна и однообразна. Деревья низенькие, листва мелкая, в основном атмосферу создают газончики, да клумбы, причём в них не цветы, а скудные северные кустарники, постриженные по самое не балуйся и подкрашенные в разные цвета.
По дороге слуги прибежали, накинув верхнюю одежду на наши плечи.
Но ребятки, поздно, у Инессы до кучи соски проступили, даже через бюстгальтер выперли, на которые по любому поводу посматривает прокурор, встав как раз с её стороны. И заговаривая ей активно зубы, лишь бы только поворачиваться к ней.
Про памятники и музеи, про новую башню, какой выше на всём Вита нет. О театрах начал заливать, какие — то закрытые показы запел, на которые только Сотня и ходит.
— Кстати, Шатур бывает там часто, — выпалил прокурор, видимо, уловив ту самую ниточку моей заинтересованности.
Инесса заметно напряглась от его упоминания.
— Закрытые нам нравятся, — усмехнулся я. — Да, принцесса?
— Угу, — выдавила Инесса.
И прокурор аж засопел шумно от радости, уловив хоть какие — то звуки из очаровательного ротика. Ибо Инесса всё это время молчит, как партизан, кивает и улыбается.
Но тут же погрустнел, когда она закуталась плотнее в накинутый на плечи плащ и закрыла соски.
— Мы с Инессой бы сходили, — ответил, заметив впереди отблески.
А следом и большой водоём! Кажется, это озерцо с беседой в огнях посередине, куда со всех сторон дорожки пристанями длинными идут. Похоже, там и народ новый есть. Может, кто помоложе того стада старпёров, которое за нами увязалось.
Оттуда и музыка доносится, и смех уже весёлый, свойский такой.
— Есть особый показ, — заговорил с моей стороны дедок. — Который вас, мой дорогой принц, впечатлит гораздо больше всех прочих.
— Вы о балете, мой дорогой друг? — Подхватил прокурор. — О, это зрелище не оставит равнодушным. Актрис лично выбирает и обучает Шатур! Они сравни с драконьими всадницами прекрасны. Принцесса бы легко встала в их ряды, жаль, что время упущено. Обучаются такому искусству с раннего детства.
И балет здесь! Охренеть и не встать.
— Он ещё и обучает, — хмыкаю.
— Большую часть времени он и занимается преподаванием закрытым наукам и искусству, — рассказывает дедуля. — К сожалению, судьба не дала ему иметь своих детей, и он вкладывает себя в талантливых детей Белого королевства, видя в них своё будущее и продолжение. Это очень благородное дело.
— Не сомневаюсь, — брякаю. — Мы с удовольствием примем приглашение.
— Я попробую устроить, — замялся вдруг прокурор.
Толкаю тихонько Инессу.
— Спасибо, сэр, — прощебетала тут же.
Прокурор чуть ли не зааргазмировал в голос. А я едва сдержал гадкий смех.
Вскоре дошли до озера. Вода в нём голубая, а дно, похоже, из стекла, и вода подсвечивается неестественно, будто оргалид расплавили по всему дну.
Двинули по помосту до беседки, которая больше смахивает на островок. Там и столики уже от выпивки и закусок ломятся, и три скрипача пиликают. И всё это на свежем воздухе под пять — семь градусов тепла.
Оборачиваюсь, народ, шествовавший за нами, всё же рассасывается по пространству. Видно, что приходят новые люди через парк, их встречают. Похоже, ещё гости.
Две трети столиков с диванами в беседке свободны. И мы усаживаемся с краю, готовые в любой момент стартовать отсюда. Ибо даже в беседке я не увидел знакомых лордов. Как и ожидалось, от Инессы ошарашены все. Один даже умудрился себе на штаны что — то пролить. Похоже, замаскировал поллюцию.
К нам подсаживаются оба дядьки, слуги подлетают, уточняя, что мы будем кушать из горячего. Члены Сотни обхаживают Инессу слишком рьяно, вот — вот подерутся. Попутно к нам идут знакомиться сидевшие в беседке. Приходится вставать.
Прокурор явно недоволен, злится, будто она уже его невеста. У Инессы начинают дрожать руки под столом, куда она их сложила. Сидит, будто кол проглотила. Смущение придаёт ей особого очарования, и мужики млеют. А вот подрагивающий голос выдаёт с потрохами, поэтому я постоянно её прерываю, вылавливая недовольные взгляды собеседников.