— Я приехала сюда, чтобы освободиться от жизни, которую за меня решили все остальные.
Он качает головой, его взгляд словно сталь.
— Ты так говоришь, но как только становится трудно, ты готова бежать обратно в ту жизнь. Ты предпочитаешь оставаться в ловушке, а не бороться за выход.
Я вдыхаю, сдерживая прилив гнева.
— А ты скорее уничтожишь себя, чем признаешь, то все ещё заботишься о ком-то.
Его челюсть сжимается, и на мгновение кажется, что он может что-то сказать. Но он просто отступает назад, и я чувствую странную пустоту в груди, пока мы идем обратно к двери. Никто из нас не говорит.
Все смотрят на нас, когда мы снова входим в склад.
Улыбка Лекса расширяется, когда мы занимаем свои места в кругу, от чего у меня по коже бегут мурашки. Я бросаю взгляд в сторону Ашера. Он наблюдает за мной, на его лице – мрачное, искаженное выражение.
Неужели возвращение сюда было огромной ошибкой?
Лекс обходит ряд игроков. Когда он доходит до меня, то наклоняется ко мне, шепча леденящим душу шепотом.
— Коллектив доволен вами, мисс Беннет. Личные конфликты между игроками всегда добавляют интриги в игры. Но это...это нечто особенное. Продолжайте в том же духе, и вы с Ашером станете звездами сегодняшнего вечера.
Мой желудок опускается. Я смотрю вперед, мое лицо пустое , пока его слова доходят до меня.
Я уже хотела победить Ашера в его собственной игре. Но теперь...
Он использует меня? Мучает и прикасается ко мне только для того, чтобы убедиться, что толпа видит нас в качестве главного события?
Я собираюсь это выяснить.
Глава двенадцатая
Блэр
16 лет
Честно говоря, я удивлена, как много времени потребовалось маме, чтобы узнать обо мне и Ашере. ФБР не сравнится со шпионскими способностями моей матери.
Обычно мама – ястреб, постоянно выискивающий сплетни, чтобы использовать их в качестве рычага давления на других мам в районе. Она должна быть самой лучшей, самой богатой, самой респектабельной и самой страшной. Папа не возражает против того, что она делает, пока поддерживает нашу репутацию в чистоте.
Она бы знала, если бы я встречалась с футболистом или тусовалась с парнем из группы. Но мальчики вроде Ашера Стоуна даже не попадают в поле ее зрения. Такие мальчики, как Ашер, существуют только в ее кошмарах.
Если бы Ашер не был реальным, я бы думала, что такие парни существуют только в моих снах.
Вот почему я не ожидаю такого, когда в среду возвращаюсь домой из школы, а она стоит у двери и смотрит на меня смертельным взглядом. Я хватаюсь за лямку рюкзака, готовясь к надвигающейся буре.
— Кто такой Ашер Стоун? – требует она, ее голос резок.
У меня спазмируют мышцы желудка.
— И тебе привет, мам, – бормочу я.
Ее взгляд становится острым.
— Прекрати так себя вести, Блэр. Отвечай на вопрос.
Я понятия не имею, что она услышала, но это не может быть хорошо. Вряд ли есть смысл уклоняться, но я все равно пытаюсь.
Пожимая плечами, делаю смущенный вид.
— Эм...я не знаю. Он что, известный актер или что-то в этом роде? Или парень из школы?
Она холодно смеется.
— Не ври мне, Блэр. Сара мне все рассказала.
Мое сердце бешено колотится.
— Сара...в смысле мама Маккензи?
— Она сказала, что ты не оставалась у Маккензи в пятницу вечером. Маккензи понятия не имела, где ты была и почему солгала об этом. Но потом кое-что вспомнила. – Мама скрещивает руки, ее голос сочится отвращением. — Она видела, как ты гуляешь с мальчиком. Не со школьным мальчиком, даже не с местным. А-а...
Я прикусываю губу. Как Маккензи могла так поступить со мной? Разве она не должна быть моей подругой?
Что-то внутри меня щелкает.
— Скажи это, мама. Бедный мальчик. Тот, кто не из такого района, как наш, кто не ходит в частную школу. Как будто это делает его плохим человеком или что-то в этом роде.
Выражение ее лица становится жестким.
— Итак, ты признаешь это. Ты знаешь, о ком я говорю.
Я пожимаю плечами.
— И что с того, что я знаю? Мне никогда раньше не приходилось получать твое одобрение моих друзей.
И это только потому, что я всегда выбирала друзей, которых она одобряла.
— Маккензи говорит, что вы двое делаете всякие безумные вещи. Неприличные вещи. Прыгаете по верхушкам зданий...
Я горько смеюсь.
— Боже мой, какой скандал. Как семья когда-нибудь восстановит свое имя.
Она понижает голос до шипения.
— Она говорит, что он торгует наркотиками, Блэр.
Это заставляет меня замолчать. Мы с Ашером об этом не говорим. Я уловила подсказки – он иногда торгует травкой и таблетками. У нас есть негласное соглашение: я не спрашиваю, а он не рассказывает. Я беспокоюсь за него, но уход за бабушкой стоит больше, чем он может заработать на любой подработке. И он никогда не примет от меня денег.
— Я ничего об этом не знаю, мама.
— От такого мальчика ты забеременеешь и останешься в руинах.
Я закатываю глаза.
— Я не спала с ним, так что мы можем исключить возможность подростковой беременности. Не то чтобы это было твоим делом.
— Это мое дело, – огрызается она. — Я твоя мать, и ты живешь под моей крышей. У нас есть репутация в этом обществе, Блэр, а ты все пускаешь на самотек.
— Меня не волнует наша репутация. Я забочусь об Ашере. Он тоже заботится обо мне.
Она откидывает светлые волосы с глаз. Ее серебряные браслеты звенят, когда указывает на меня пальцем, в обвиняющем жесте.