— Если ты и дальше будешь с ним водиться, можешь попрощаться с балетной школой. Я не собираюсь платить за то, чтобы моя дочь получала глупый танцевальный диплом, если она будет проводить время с такими отбросами, как он.
Меня окатывает холодная волна гнева. Я не привыкла к таким чувствам.
Но она просит меня выбирать между мальчиком, которого я люблю, и всем моим будущим. Моей мечтой.
— Это твой выбор, Блэр, – говорит мама, улыбаясь холодной, довольной улыбкой.
— Ладно, – бормочу я, проталкиваясь мимо нее. Поднимаюсь наверх и захлопываю за собой дверь.
Первая позиция. Плие. Пируэт. Жэтэ.
Я лежу на кровати, смотрю в потолок, повторяя в голове шаги, стараясь сохранять спокойствие. Внизу слышу, как мама уходит в свой книжный клуб, где она будет пить розе и делать вид, что обсуждает романы. Когда дверь наконец захлопывается и в доме становится тихо, во мне вспыхивает гнев.
Вот в чем дело. Я люблю Ашера так, как никогда не любила ничего, кроме балета. Но она никогда этого не поймет.
Я хватаю телефон и пишу ему сообщение.
Я:
Ты свободен? Можешь заехать за мной в обычное место в 10?
Я знаю, что только что получила свое первое и последнее предупреждение. Я знаю, что это глупо – снова улизнуть. Но я не могу просто лечь спать и притвориться, что ничего не произошло. Мне кажется, что я сойду с ума, если не выберусь отсюда.
Ашер забирает меня в нескольких кварталах от моего дома, и как только я вижу его, моя решимость ломается. Он снимает свой байкерский шлем, его темные глаза с зелеными пятнами вспыхивают защитной яростью в свете уличных фонарей.
— Блэр. Что случилось?
Он тянет меня в свои объятия, но я говорю ему, чтобы он просто вел мотоцикл.
У его дома я едва успеваю войти в дверь, как падаю на пол, слезы становятся горячими и неудержимыми.
Он приседает рядом со мной, его руки нежны.
— Что случилось, Блэр?
— Моя мама, – бормочу я. — Она узнала о нас. Она... она сказала, что если поймает меня, когда я снова увижу тебя, то не будет платить за балетную школу, даже если я поступлю.
— Иисус, – шепчет он, резко выдыхая. — И что теперь?
— Я тебя не отдам, – я шмыгаю носом, вытирая глаза.
— В любом случае, мой тренер считает, что я могу получить стипендию. Это покроет большую часть расходов, даже если мои родители откажутся помогать.
Он улыбается, но в его глазах читается беспокойство.
— Блэр, я не могу быть тем, кто сдерживает тебя. Но я не хочу тебя потерять. Никогда, черт возьми.
— У нас все получится, – настаиваю я. — Мне просто нужно быть осторожной.
Он качает головой, его взгляд обеспокоен.
— Твоя мама будет следить за каждым твоим шагом. Готова ли ты пойти на такой риск?
Молчание между нами густое, тяжелое от всего того, что мы не сказали. Я не хочу выбирать между своей мечтой и мальчиком, который заставляет меня чувствовать себя живой.
Во мне вспыхивает безрассудный, вызывающий порыв.
— Пойдем, сделаем что-нибудь. Мне нужно отвлечься перед возвращением домой.
Ашер поднимает бровь, но кивает.
— Конечно. Может, в кино? Или пиццу?
— Нет, – говорю я, качая головой. — Мне нужно... что-то посильнее.
Он понимает. Он знает, что я не ищу спокойного отвлечения – мне нужен наш общий наркотик: адреналин.
— Ты уверена? – спрашивает он, внимательно изучая мое лицо.
— Это поможет мне почувствовать себя лучше.
— Хорошо, – медленно говорит он. — Как насчет мотоцикла? Мы могли бы поехать на рампу, попробовать некоторые трюки, над которыми я работал.
Я качаю головой.
— Нет. Я хочу все контролировать. Я хочу чувствовать это, – делаю паузу, вытирая щеки. — А как насчет...Меридиана?
Челюсть Ашера сжимается.
— Я не знаю, Блэр.
Мы и раньше говорили о Меридиане – разрушающемся, заброшенном здании театра, которое только и ждет, чтобы рухнуть.
Но, несмотря на то, что Ашер не в себе, ему трудно сказать мне «нет».
Так мы и оказываемся там, стоя под разрушающимися деревянными балками.
— Давай поднимемся туда, – говорю я, указывая на большое окно в северной стене. — Оттуда будет хороший вид.
До него можно добраться, если забраться по балкам и перепрыгнуть на платформу. Я слышу дикость в собственном голосе, но не могу сдержаться. У меня болит сердце, я хочу острых ощущений, которые уничтожат это чувство ужаса внутри меня, пока все снова не станет хорошо.
Ашер изучает меня, колеблясь.
— Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я бы себе этого не простил.
— Это мой выбор, Ашер, – мой голос неистовый. — Мне это нужно.
Мы взбираемся по балкам, осторожно нащупывая опоры в шершавом дереве. Пыль вздымается при каждом движении, воздух кажется плотным и неподвижным, словно здание затаило дыхание. Мое сердце колотится от страха и волнения, я крепко сжимаю руки, не сводя глаз с Ашера.
Затем наступает время прыжков. Ашер прыгает первым, плавно перепрыгивая на следующую балку. Я замираю, глядя на узкую доску рядом с ним, собираясь с духом.
Он протягивает руку.
— Ты доверяешь мне?
— Свою жизнь.
Я прыгаю. На мгновение меня охватывает страх, но потом мои ноги ударяются о балку. Облегчение захлестывает меня. В конце концов, я же балерина.
Но потом...
Чувствую, как дерево раскалывается под моим весом. Сердце замирает, когда балка трескается, и я прыгаю вперед, хватаясь за протянутую руку Ашера. Его пальцы нащупывают мою, но я поскальзываюсь и успеваю схватиться за нее за долю секунды до падения.