Ашер
Возраст 18 лет
Я не должен наблюдать за Блэр. Не должен следить за ней и уж точно не должен преследовать ее – не после той ночи на домашней вечеринке. Блэр должна была стать привычкой, от которой я отказался, даже если не могу побороть другие свои пороки. Но вот я здесь, прислонившись к холодной стене студийного коридора, жду, слушаю.
Как гребаный наркоман.
Сквозь стекло я наблюдаю, как она двигается по полу, ее тело находится в идеальной гармонии с музыкой, тихо звучащей из динамиков. Ее лодыжка зажила, но в шагах все еще чувствуется легкое колебание, мельчайший изъян, который заметит только тот, кто следит за ней так внимательно, как я. И тут я вижу, как он, преподаватель танцев, подходит к ней, его взгляд слишком напряжен, руки лежат на плечах, когда он поправляет ее позу. Ярость захлестывает мой мозг, горячая и едкая. Этот парень может прикасаться к ней, заставлять ее доверять ему, а я торчу здесь в тени.
Она приземляется на правую ногу, поза слегка колеблется. Он касается ее колена, показывает, Блэр повторяет движение. Улыбается ему, благодарит тем ярким, легким очарованием, которое я слишком хорошо помню. Но что-то в том, как он наблюдает за ней, – глаза задерживаются на ее движениях, когда она двигается, рука лежит в такте дольше, чем нужно, – заставляет меня бить тревогу.
Я вырос в таком районе, где нужно научиться делать мгновенные выводы о каждом, кто проходит мимо. Большинство людей в порядке. Некоторые люди не в себе. Тренер по танцам действительно чертовски не в себе.
Ладно, конечно. Возможно, это говорит ревность. Но в любом случае я собираюсь это выяснить. Их разговор доносится до меня через открытую дверь, и каждое слово заставляет меня крепко сжать челюсти.
— Большое спасибо, Майкл, – говорит Блэр, в ее голосе звучит облегчение. — Я так переживала, что мое будущее в балете закончилось.
— У тебя настоящий талант, Блэр. С помощью физиотерапии, я думаю, ты вернёшься к идеальной форме в течение года. Конечно, под моим руководством.
Они оба смеются, но у меня скручивает мышцы живота.
— А школа? – быстро спрашивает Блэр.
— Как я уже сказал, если мы увидим прогресс, на который я надеюсь, обязательно порекомендую тебя в академию. – Он делает паузу, давая своим словам впитаться. — И если твое прослушивание пройдет успешно, у тебя будут все шансы получить полную стипендию.
Ее лицо загорается, практически светится от волнения. Кажется, что она хочет броситься к нему в объятия, но вместо этого она лепечет слова благодарности.
— Спасибо, Майкл. Спасибо, спасибо, спасибо.
Он тихонько хихикает, наклоняя голову.
— Иди вперед, Блэр. Переодевайся. Увидимся позже на этой неделе.
Блэр исчезает в раздевалке, и в тот момент, когда она уходит, что-то темное мелькает на его лице. Все его поведение меняется, и у меня холодеет кровь. Он задерживается, потом переводит взгляд на дверь в раздевалку.
Я знал это. Я, блять, знал.
Одним плавным движением достает свой телефон и направляет его на маленькое окошко над дверью, двигаясь бесшумно, словно делал это раньше.
Все та же старая ебаная история. Авторитет использует свое положение, чтобы стать угрозой для людей, которые ему доверяют. Новости в 11 часов.
Ярость и отвращение захлестывают меня, тело напрягается, как пружина, готовая сорваться. Мне плевать, если после этого Блэр больше никогда не заговорит со мной – я не позволю, чтобы с ней такое случилось. Я не дам ему шанса заметить меня. Натягиваю капюшон и двигаюсь вперед, быстро и бесшумно, хватаю его за воротник и с силой прижимаю к стене. Он задыхается, но я не отпускаю его. Вытаскиваю на улицу, хватаю за волосы и бью головой о стену за студией. На стене появляется мазок крови, темное пятно на фоне краски. Жду, не отпуская Майкла, краем глаза наблюдаю за тем, как Блэр выходит из дверей студии. Ее фигура исчезает на тротуаре, ничего не замечая.
— Удали фотографии, – рычу я низким и смертоносным голосом. — Не только с телефона. Из облака, откуда бы ты их ни сохранил.
Он повинуется, руки дрожат, а потом стонет, когда я снова бью его головой назад. Телефон падает на землю, пальцы беспомощно дергаются. Я топаю по нему, ощущая приятный хруст металла и стекла, разлетающихся под моим сапогом. Поднимаю его, прижимаю к стене и заставляю посмотреть на меня. Его лицо в беспорядке – кровь течет из носа, глаза расширены от ужаса.
Я бью его. Снова, снова и снова. Чувствую, как его скулы хрустят под моими разбитыми костяшками.
— Держись подальше от Блэр Беннетт, – говорю я, каждое слово острое как нож. — И вообще, держись подальше от всех девушек, которые тебе попадаются. Если ты еще раз подойдешь к Блэр, я узнаю. Если ты расскажешь ей, что случилось, я узнаю. Если ты пойдешь в полицию, я узнаю. – Я даю ему вникнуть в смысл сказанного, моя хватка становится все крепче, пока он не начинает хрипеть, с трудом переводя дыхание. — Попробуй что-нибудь сделать, и я позабочусь о том, чтобы твоя жизнь закончилась. Понял?
Он хрипит, смесь крови и слюны пузырится у него во рту.
— П-понял.
Бросаю его, позволяя рухнуть на землю. Он жалок, сломлен, и мне слишком легко оставить его в таком состоянии. Он поднимается на ноги и, спотыкаясь, наполовину бежит, наполовину ползет прочь в ночь, все еще сжимая кровоточащее лицо. Бросает последний испуганный взгляд через плечо, прежде чем исчезнуть.
Адреналин пульсирует в моих венах. Я знаю, что Блэр никогда не узнает об этом, никогда не выяснит, что я сделал сегодня ночью. Но я стою здесь, мои руки в крови этого ублюдка...что-то подсказывает мне, что именно поэтому я не мог перестать преследовать ее, почему не мог отпустить ее.