Смотрю ей в глаза, чувствуя, как незнакомое чувство контроля овладевает мной.
— Это не будет проблемой. Я уже достаточно заработала.
Она выглядит ошеломленной.
— Достаточно? На что, на семестр?
— Нет. – Я бросаю сумку к своим ногам, молния расстегивается. Вытаскиваю толстую пачку денег и машу ею прямо под носом у Уэса. — Хватит на весь колледж. И еще немного.
Лицо Уэса вспыхивает уродливым красным цветом, его челюсть сжимается, когда он смотрит на деньги.
— Какого черта, Блэр? Откуда у тебя такие деньги? Ты что... занималась проституцией?
Я заставляю себя сохранять спокойствие, игнорируя ярость, кипящую внутри меня.
— Нет, Уэс, но спасибо за типично проницательный вопрос.
Протискиваюсь мимо него, направляясь к лестнице, но не успеваю сделать и шага, как Уэс хватает меня за запястье и дергает назад. Я спотыкаюсь и ударяюсь спиной о стену, когда он возвышается надо мной, лицо искажено яростью. Пряди светлых волос выпадают из аккуратной прически, когда он наклоняется ко мне.
— У нас был уговор, – шипит он, его хватка болезненно сжимается. — Наши семьи были близки на протяжении многих поколений. Все это имеет смысл. Не порти нам жизнь, Блэр.
Толкаю его, упираясь руками в грудь, но он не сдвигается с места, наваливаясь на меня всем своим весом.
— Все, что тебя волнует, – это доступ к трастовому фонду твоего отца. Я знаю, что ты получишь деньги, только если выйдешь замуж. Знаю, что я одна из немногих девушек, которых твой заносчивый отец одобрил из-за семьи, из которой я родом.
Его рот кривится в усмешке, а голос понижается до шепота.
— Ты, маленькая болтливая сучка, я собираюсь...
Снова толкаю Уэса в грудь, и он спотыкается, едва удерживая равновесие. Его лицо искажается от ярости, но прежде чем он успевает вымолвить еще одно слово, звук останавливает его. Входная дверь со скрипом открывается, и вслед за этим слышны медленные, нарочитые шаги тяжелых ботинок по полированному полу.
— На твоем месте я бы не заканчивал это предложение.
Замираю, сердце подскакивает к горлу, когда я поворачиваюсь к дверному проему. Ашер стоит там в обрамлении первых лучей рассвета, струящихся сзади, его лицо затенено, но безошибочно видно, что он в ярости. Весь в синяках и кровоподтеках, его одежда все еще испачкана грязью после ночи, которую мы только что разделили. Но в его глазах – только холодная ярость и сырая, ничем не сдерживаемая сила. Такой силы, которая заполняет комнату и вытесняет воздух из лёгких. Ашер. Здесь, в реальном мире. Мне казалось, что все, что произошло на складе, было лишь сном, который не мог повлиять на мою бодрствующую жизнь. Но вот он: мужчина из моих прекрасных кошмаров, стоящий здесь, в моем доме.
Лицо моей матери становится пепельным, когда она видит его – фигуру из мира, от которого они сделали все, чтобы оградить меня. У отца открывается рот, его голос застревает где-то в горле, а Уэс смотрит на него, раскрыв рот, бледнея с каждой секундой.
Но Ашер смотрит именно на меня, его темный взгляд устремлен на меня с огненной силой. Мой пульс учащенно бьется, страх пронзает, когда в голове вспыхивают воспоминания о моем предательстве. Я видела его в ярости, но никогда таким.
В наступившей тишине его голос прорезает воздух.
— Блэр.
Это всего лишь мое имя, но от его звучания у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он пришел за мной, но я не знаю, пришел ли он, чтобы спасти меня или заставить заплатить.
Уэс оглядывается на меня, его глаза сужаются.
— Кто это, черт возьми, такой?
Взгляд Ашера переключается на него.
— Я тот, кто проследит, чтобы ты больше к ней не прикасался.
Глава двадцать восьмая
Ашер
Настоящее
— Ашер. – Блэр резко вздыхает, ее глаза расширяются, когда я вхожу внутрь. Ее семья застыла в коридоре с расширенными от шока глазами, а еще один парень – высокий, смахивающий на придурка с безошибочно угадываемыми чертами привилегированности – должно быть, Уэс.
Уэс приходит в себя первым и открывает рот, чтобы выразить протест, но я делаю медленный шаг вперед. Он бледнеет и отступает назад, его бравада сдувается на глазах. Мой взгляд перемещается между ее родителями и им, бросая молчаливый вызов, осмеливаясь сделать хоть шаг. На лице ее мамы застывает ужас, как будто вид меня, стоящего в ее нетронутой прихожей, похож на пятно, которое она не может отстирать.
Челюсть отца сжимается, в его взгляде мелькает гнев.
— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – шипит он.
Ухмыляясь, я ныряю в открытую дверь и беру со стойки кухонный нож, провожу большим пальцем по лезвию, поворачиваясь к ним. Холодный металлический гул заполняет тишину, лицо ее отца искажается. Я обвожу взглядом комнату: безупречные стены, тщательно расставленная мебель, бежевая стерильность всего этого.
— Так вот как выглядит твой дом, – говорю я Блэр, мой голос низкий и насмешливый. — Меня сюда никогда не пускали, помнишь? Ты всегда приходила в квартиру моей бабушки. Ты боялась, что я испачкаю своими грязными гребаными пальцами всю твою идеальную, безупречную жизнь?
Блэр напрягается, дыхание перехватывает , когда я наклоняюсь и провожу большим пальцем по ее вишнево-розовым губам. Она вздрагивает, глядя на меня со смесью страха и чего-то еще – чего-то более дикого.
— Нет, – шепчет она, качая головой. — Это было совсем не так. Я никогда не осуждала тебя, Ашер. Никогда не думала, что ты меньше меня.