217
Только вот выскочившие из «Гиацинта» артиллеристы застали его именно за этим занятием…
А произошло вот что. Пожидаев в темноте набрел на артил-лерийскую самоходку «Гиацинт», которая должна была вести каждый час беспокоящий огонь. Как водится, весь экипаж в ней прилежно спал, пока один из бойцов не захотел до ветру. Сделав свое «мокрое дело», артиллерист все же для спокойствия души решил бахнуть по вражеским сопкам, вызвав бурю недо-вольства у проснувшегося экипажа от жужжания механизмов. Услышав эту возню в темноте, Сергей направился на эти звуки,
и в момент выстрела он стоял как раз напротив ствола гаубицы…
Полностью звук к Пожидаеву вернулся дня через три. Он
получил легкую контузию, но зато теперь твердо уверен в том, что как бы ни была бескрайне черна тьма, она бессильна против света, исходящего от горения маленькой спички, и один яркий всполох в бесконечной тьме может изменить все…
218
Глава XVII
— Бердалийчик, тебе не кажется, что Кислицын закусил на нас после Кандагара? — спросил Пожидаев своего товарища, заталкивая в туго набитый вещмешок, который раздулся, как воздушный шар, сигнальные ракеты.
Когда Сергей был искренен с Азимом Бердалиевым, то он почему-то звал его не по имени, а брал в уменьшительно-ласкательный оборот его фамилию, и на выходе получалось Бердалийчик.
— Да, я давно это заметил. Еще как мы попали в двухме-сячный караульный марафон. Наверное, он как-то винит нас в том, что пацаны погибли. Может, не прямо, а на подсознании.
И теперь сует в каждую дырку в отместку. Я с ним даже говорил на эту тему, но он включил мороз, мол: «О чем ты? Иди лучше водички попей». Но, судя по сегодняшнему приказу, как пить дать — закусил.
— Да-а-а… — задумчиво произнес Сергей, перемещая вверх-вниз в вечернем воздухе Чагчарана свой вещмешок полусогнутой рукой, пытаясь примерно прикинуть, сколько килограммов он весит. — Десять кило, наверное, сука, потянет, не меньше. Плюс два огнемета по одиннадцать кг. Да броник — еще пяток, да калаш — еще треха. Итого — не меньше сорока кил как с куста в горы придется переть, — все так же задумчиво продолжил Пожидаев.
И было непонятно, это «да-а-а» к чему относилось: то ли он согласился с Бердалиевым насчет Кислицына, то ли про-сто офигел от массы, которую скоро придется переть на своих плечах по крутым склонам горного массива Гиндукуш.
— Староват я уже, чтобы такую тяжесть на себе таскать. Ему не кажется, Бердалиич? — уже в сердцах произнес Сер-гей, оценив будущую перспективу и почему-то уже сделав из фамилии Азима отчество. — Во взводе молодых как грязи, а он нас, козел, посылает.
— Да-а-а… — так же задумчиво произнес Азим, приняв вещме-шок у Пожидаева, и тоже принялся перемешать его вверх-вниз перпендикулярно земле.
Но только опять было непонятно, к чему относится это «да-а-а»: то ли к математическим выкладкам Сергея, то ли к тому,
219
что тот «староват», или к тому, что молодых в 3-м ПТВ «как грязи», или все же к тому, что летеха — «козел»…
Уже вечерело, когда бойцы узнали, что они идут ночью на операцию вместе с двумя взводами 371-го полка в качестве усиления со своими «Шмелями» в какой-то кишлак. Сергей слышал, вроде как «особо патриотичный» дехканин приперся во временный штаб и заявил о том, что якобы духи заняли его Богом забытую дыру, замочили там местного муллу, который сотрудничал с шурави, и что вроде у них там какой-то сходняк намечается. Конечно, особо таким патриотам в войсках никто не доверял, потому что правило «Афганец днем — дехканин,
а ночью — дух» действовало на всей территории этой страны, охваченной гражданской войной, в которую зачем-то ввязался
СССР. Но на сигнал полагалось отреагировать. И, особо не за-морачиваясь подробностями, командующий рейдом приказал прочесать кишлак под прикрытием артиллерии.
— Бл…, три полка приперлись к черту на кулички, а идти на операцию некому. Что, не нашлось своих огнеметчиков в 371-м? Или почему с нашего полка они понадобились, а не со 101-го? — продолжил негодовать Пожидаев.
В нем говорил не страх попасть на операции в какой-нибудь переплет. Он был маловероятен. А перспектива скакать по горам, как сайгак, с вытащенным языком наперевес вместо автомата и, обливаясь потом вперемешку с одышкой, тащить на себе это самое «усиление» в виде огнеметов.